Язык мой – враг твой?
Новые веяния в армянской системе образования

АНАЛИТИКА  20 Апреля 2023 - 19:24

Из армянского парламента в числе прочих пришла еще одна любопытная новость. Около 400 школ Армении выразили интерес к преподаванию языков соседних стран. Об этом 19 апреля на внеочередном заседании Национального собрания Армении при обсуждении отчета «О ходе и результатах реализации программы правительства Армении (2021-2026 гг.) в 2022 году» сообщила министр образования, науки, культуры и спорта республики Жанна Андреасян.

«Наибольший интерес школы проявили к преподаванию турецкого. Пока сложно найти такое число преподавателей как по турецкому, так и по азербайджанскому, фарси и грузинскому», - призналась Андреасян.

Учитывая, что всего в Армении функционирует около 1400 общеобразовательных школ, речь идет почти о трети учебных заведений, выразивших желание осваивать язык соседей по региону. Если допустить дальнейшую поправку на фарси и грузинский, то можно предположить, что около четверти армянских школ заинтересованы в преподавании турецкого и азербайджанского языков. Цифра немалая. Новость, можно сказать, сногсшибательная.

Первое, что приходит на ум, если задумываешься о мотивации, подвигшей армянские школьные учреждения изучать тюркский, это клише - «язык врага нужно знать». И не стоит отметать эту причину лишь потому, что она лежит на поверхности. Более того, допускаем, что осознанной мотивацией подобной инициативы послужил именно этот фактор.

Однако не будет преувеличением утверждать, что обсуждаемый вопрос содержит в себе глубокое психологическое измерение, которое, наложившись на политическую целесообразность, стало важной частью повестки армянского общества.

Армянский социум (как, впрочем, и любой другой, однако с уникальной национальной спецификой) имеет два воплощения. Подобно персонажу повести Роберта Стивенсона, в нем уживается добропорядочный доктор Джекил с циничным преступником мистером Хайдом. Так вот армянский Джекил хочет не только мира с азербайджанцами и турками, но и максимальной с ними интеграции.

Сказать, что это нечто новое, будет ошибкой. Мы здесь, конечно, далеки от идеализации межэтнических отношений, да и вообще положения простого люда в Османской либо Каджарской/Афшарской империях и азербайджанских ханствах. Однако факт остается фактом: со Средних веков и до конца ХIХ века армянский народ не только осуществлял хозяйственную и торговую деятельность, но и сохранял свою веру, язык и традиции в составе тюркских государств. Факт и то, что культура армян тесно переплелась с тюркской, была до недавнего прошлого неотъемлемой частью этой разветвленной культурной системы. Простой пример: в эпоху расцвета азербайджанского мугама в конце ХIХ – начале ХХ веков среди кеманчистов в азербайджанских трио встречалось немало этнических армян.

Когда мы говорим, что армяне украли у нас ту или иную мелодию-песню, то фокусируемся на факте кражи, не учитывая другую сторону вопроса: они просто любят нашу культуру. В самом желании исполнять нашу музыку раскрывается доктор Джекил, а к формальной выдаче ее за свою подключается уже мистер Хайд. Доктор хочет петь по-тюркски, Хайд же настаивает – укради и спой по-армянски. Один и тот же человек может написать оскорбительный комментарий в адрес азербайджанцев в социальных сетях, а потом спеть своему внуку колыбельную на тюркском.

В подобной любви армян к тюркской культуре нет ничего сверхъестественного – она объясняется сугубо географическими факторами. Для малочисленных народов существуют естественные центры притяжения в виде более крупных сообществ. Естественным центром притяжения для армянского народа всегда был, есть и будет тюркский ареал. Турция, Азербайджан и часть Ирана, населенная азербайджанцами.

К концу ХIХ века армяне, поддавшись на провокационную политику третьих держав и, что не менее важно, идя на поводу у собственной гордыни, решили следовать путем балканских народов с их борьбой за независимость, начисто упустив из внимания столь серьезный момент, как то, что Балканы расположены на периферии тюркского мира, а армяне живут внутри него. Здесь речь как о политической, так и о культурной целесообразности.

События конца ХIХ  - начала ХХ вв. явились первым успехом политики великих держав по искусственному отторжению армян от тюркского ареала. Создание Армянской Республики и особенно Армянской ССР в составе Советского Союза в силу институализации армянского проекта, а значит и укрепления националистической идеологии на фоне существования железного занавеса со странами НАТО, членом которой была и Турция, еще больше усугубило обособленность армян от тюркской географии. В то же время численность армянского населения и его социальный вес в Советском Азербайджане укрепляли у армян иллюзию уменьшения влияния тюркского фактора в армянской истории. Включение армян в российско-советский ареал стал практически их культурным «реваншем» за столетия существования в мусульманском тюркском мире. Реванш этот, однако, не носил национально обособленный характер. Большая часть значимых композиторов или ученых армянского происхождения жили не в Армянской ССР, а преимущественно в Москве и создавали не армянский, а «советский продукт». Армяне с этой точки зрения – «имперский» народ, не в том смысле, что имели или могут иметь свою национальную империю, а в том, что раскрываются они лучше всего находясь в составе какой-нибудь державы и работая на нее.

Однако с географией не поспоришь. Россия постепенно теряет культурное влияние не только в Азербайджане, но еще раньше потеряла она его в христианской Грузии. Центр экспансии российской культуры – Москва очень далека от Еревана, не говоря уже о том, что давно не поставляет на внешний рынок конкурентоспособный культурный продукт. Интеграция Азербайджана с Турцией с вовлечением в ее экономическую и военную сферу Грузии возрастает. Армянская диаспора в России может сколько угодно бить в себя в грудь, заявляя о священном союзе армян и русских, однако неумолимый алгоритм процессов ведет Армению либо к интеграции с тюркскими странами, либо к полной региональной изоляции.

Возвращаясь же к кривой восхождения армянской идеи, отметим, что приобретение Арменией независимости в 1991 с последующей оккупацией Карабаха стало своего рода апогеем армянского проекта. Однако Карабах оказался для армян костью в горле. У армянского народа не было достаточно цивилизационного, интеллектуального, государственного, экономического ресурсов, чтобы «оправдать и защитить» оккупацию чужих территорий. Сиюминутные приобретения остались лежать мертвым грузом на фоне более мощного и глубокого алгоритма развития соседних тюркских государств, тем более их интеграции.

Почему армяне так болезненно относятся к «потере Карабаха»? Потому, что они понимают - Карабах как объект оккупации есть стержень современного армянского национального проекта. Если сказать иначе: ситуация вокруг Карабаха напоминает армянам, что сама современная Армения, точь-в-точь как Карабах, была ими оккупирована, создана на чужих землях.

Удар по Карабаху - это удар по Армении, потому что он нанесен по основополагающему принципу современного армянского проекта – краже. Освобождение Карабаха как возврат похищенного  - это сотрясение основ армянского национального инструментария. Армяне - кто осознанно, а большая часть интуитивно - понимают, что возврат Азербайджаном Карабаха не столько «потеря земли», сколько уличение в краже, разоблачение преступника.

Экзистенциальная угроза, о которой так любят говорить армяне, состоит не в том, что турки и азербайджанцы якобы хотят вырезать армян, и даже не в том, что, мол, намерены лишить их государственности. Экзистенциальная угроза в том, что сами армяне, будучи пойманными на лжи, лишившись успешного прецедента кражи, потеряв почву под ногами, рискуют навсегда потерять стимул к государственности. Кража была их поводырем. А нет поводыря, не будет и паствы, она разбредется.

Самые умные из элиты поняли, что экзистенциальная катастрофа уже наступила, и пытаются поменять свою армянскую микро-реальность, чтобы не потеряться в огромной действительности. Эти люди поняли, что единственный способ сохранить государственность – сдвинуть национальную парадигму. От конфронтации - к интеграции с тюркским миром.

Постепенная потеря Россией своего культурного влияния на Южном Кавказе лишает армян надежды на второе рождение «Русской Армении». Им как минимум следовало бы не складывать все яйца в одну корзину, а диверсифицировать свое культурное поле тюркским фактором.

В этом смысле есть основания предположить, что, учитывая пожелания определенной части армянского общества, команда Пашиняна все же пытается постепенно раскрыть Окно Овертона для продвижения идеи сотрудничества с Турцией и Азербайджаном. Отсюда и политический заказ на изучение турецкого и азербайджанского языков.  В принципе, стремление осваивать языки соседей, включая фарси и грузинский, - мудрый шаг, свидетельствующий о понимании важности «вернуться в географию», избавиться от высокомерной евроцентрической картины мира, с ее требованием знания исключительно английского,  французского, немецкого языков, ну и в определенной мере русского. И никаких других.

За это намерения Пашиняна с сотоварищи можно только похвалить. Но проблема в том, с какой скоростью будет реализовываться это новшество. Резкие шаги чреваты стихийным бунтом со стороны реваншистских кругов и части общества с непредсказуемыми последствиями, а на постепенные у Пашиняна очень мало времени.

Caliber.Az

Просмотров: 7303