Азербайджан начинает и выигрывает Брюссель как звено дипломатического натиска Баку 

Из обнародованных итогов брюссельских переговоров от 14 мая можно сделать вывод, что договоренности, чуть ранее достигнутые в Вашингтоне, обрели четкие контуры. Учитывая небольшой перерыв между событиями, может сложится впечатление, что Брюссель всего лишь дожимает работу, проделанную в американской столице.  Но так ли проста Европа, чтобы выполнять роль клерка?

Да, Старый Свет немало зависит от Америки, особенно на фоне резкого возрастания угроз безопасности в условиях войны в Украине.

С другой стороны, было бы странно, если бы Брюссель действовал сугубо по указке Вашингтона, не пытаясь сыграть свою, особую роль в кавказском урегулировании. Но можно пойти в своих размышлениях еще дальше и задаться вопросом – в самом ли деле Вашингтон стал локомотивом последнего ускорения переговоров или импульс им дан совсем из другой точки, например, - из Баку...

В итоговом заявлении президента Европейского Совета Шарля Мишеля говорится о многом. Но вопреки устоявшимся правилам начнем с того, о чем сказано не было. А именно о Лачинской дороге. Стоит припомнить истерию, которую устроили на Западе сердобольные защитники армян из-за так называемой блокады, якобы устроенной армянам Карабаха, и грозную резолюцию Европарламента. И вдруг в совсем новом документе - ни намека на «гуманитарную катастрофу». Здесь снова нужно воздать должное учреждению ППП в Лачине. Ведь контроль Лачинской дороги, предпринятый азербайджанскими экоактивистами, хоть и был со всех сторон законным, однако ввиду своего общественного, то есть негосударственного характера, был представлен Арменией мировому сообществу как «юридический произвол». А теперь, после реализации Азербайджаном своего суверенного права установить ППП на границе, этот акт обрел юридические параметры, которые при всем желании никак нельзя оспорить.

Такая измененная реальность и заставила посредников отказаться от излишнего усердия в продавливании некоего особого статуса армян в Карабахе. Заслуживает внимание формулировка, которую использовал Мишель для определения условий проживания армян в Карабахе: «Принять участие в разработке позитивной повестки дня с целью обеспечения прав и безопасности этого населения в тесном сотрудничестве с международным сообществом». Если после этого предложения у кого-то и останутся сомнения в его смысле из-за некоторой расплывчатости формулировки, то следующая фраза ставит все на свои места: «Я также подчеркнул необходимость прозрачного и конструктивного диалога между Баку и этим населением». Президент ЕС таким образом указал на единственно возможный формат диалога – «между Баку и этим (армянским – ред.) населением», фактически сузив роль международного сообщества до кооперации в разработке «позитивной повестки», а никак не участия в этом диалоге.

В то же время президент Совета ЕС впервые озвучил размеры стран, в рамках которых они должны признать территориальную целостность друг друга. 29,800 кв. км Армении и 86,600 Азербайджана, что автоматически включает в себя территорию Карабаха. А далее ЕС впервые публично отказал сепаратистскому образованию в какой-бы то ни было правосубъектности, назвав территорию Азербайджана в зоне временной ответственности РМК «бывшей Нагорно-Карабахской автономной областью».

Все это означает, что Азербайджан, как мы уже не раз подчеркивали, занимает на переговорах проактивную позицию, изменяя ситуацию на месте, и пользуясь этим для закрепления новой реальности в дипломатической плоскости. Более того, своей политикой, в частности с установкой ППП, Азербайджан начал своеобразный обратный отсчет переговорного процесса. Если раньше нам фактически угрожали завести переговоры в бесконечность, то сейчас, когда Азербайджан сделал базовые шаги для реинтеграции армянского населения Карабахского региона, подписание мира стало насущной необходимостью для посредников, чтобы, во-первых, сохранить лицо и оставить за собой имидж фасилитаторов, а во-вторых, чтобы не лишиться дивидендов.

Как видим, последнее, майское, обострение на условной границе, которое с разной степенью интенсивности продолжалось несколько дней, никак не повлияло на объективность Брюсселя. Возможно, расчет Еревана был на то, что от встречи откажется официальный Баку. Но президент Ильхам Алиев вновь проявил приверженность миру и выразил намерение приехать. Мог ли не прибыть Пашинян? Нет. Армянский премьер уже исчерпал свой лимит строптивости. В декабре прошлого года он уже позволил себе сорвать встречу в Брюсселе, обидевшись на твердое несогласие Азербайджана на участие в ней Франции. Так что после повторного демарша, подозреваем, что армянский премьер стал бы в Европе просто нерукопожатной персоной.

Здесь мы подходим к другому важному моменту. Сам факт образования брюссельского формата без участия третьих стран, включая европейского сопредседателя бывшей Минской группы – Франции, стал значимым успехом азербайджанской дипломатии. Даже если гипотетически предположить, что изначально позиции Парижа и Брюсселя были примерно близки, на что, вероятно, надеялся Макрон, то сам факт прямого модераторства налагает на ЕС и лично на его президента особую обязанность - быть объективным. Не последнюю роль здесь играет и обычное человеческое честолюбие: для Мишеля армяно-азербайджанское урегулирование – прекрасный повод указать Парижу, что ЕС - это больше, чем Франция, и, соответственно, его президент – отнюдь не ставленник Елисейского дворца. К тому же Мишель, несмотря на столь французскую фамилию, все-таки бельгиец, а значит к личному честолюбию прибавляется еще и повод гордиться своей страной, чья столица одновременно и главный город объединенной Европы. И еще один пункт о Бельгии, как о важном члене ЕС. Это страна, в отличие от Франции, не отягощена идеологизированными конструкциями и привыкла смотреть на все с позиции деловой целесообразности, что, несомненно, проецируется на политику Евросоюза. Учитывая же, что эта целесообразность еще и не входит в конфликт с принципами справедливости и международного права (как в случае с позицией Азербайджана), то у Брюсселя все карты на руках, чтобы проводить независимую от Парижа политику. Добавим сюда конструктивную позицию другого гиганта ЕС – Германии и можем утверждать об определенной изоляции Франции в процессе азербайджано-армянских переговоров. Говоря об экономической целесообразности, конечно же, необходимо напомнить о стратегическом уровне партнерства ЕС и Азербайджана, базирующегося на возрастающем значении для Европы импорта азербайджанских углеводородов. Мы уже не раз упоминали, что для Брюсселя в силу его статуса европейской столицы вопросы энергетической безопасности Южной и Восточной Европы (страны именно этих регионов покупают азербайджанский газ) стоят острее, чем для Франции, которая обеспечивает себя газом из других источников.

Ну и, конечно, стоит прибавить сюда давление Вашингтона. Брюссель вроде бы выполняет его желание ускорить примирение сторон, но не исключено, что добавляет новую повестку. В полным соответствии с логикой обратного отсчета и конкуренции за лавры миротворца... Обращает на себя внимание и то, что Мишель не стал называть ожидаемую дату подписания мирного договора, зато представил общественности достаточно насыщенный и в то же время растянутый во времени календарь встреч: в июле – снова в Брюсселе, в июне и октября - на полях саммитов Европейского политического сообщества в Кишиневе и Гранаде. Подобная растянутая конструкция, вероятно, нужна как для того, чтобы дать Пашиняну время подготовить свою общественность к миру, так и чтобы не проявлять излишнее рвение в исполнении вашингтонских поручений и подчеркнуть важность европейской площадки и усиление ее веса.

И завершим наш обзор пунктом из итогов брюссельских переговоров, касающимся разблокировки коммуникаций с Нахчываном и через Нахчыван. Момент, который, как нам кажется, проливает свет на общий контекст драматургии переговорного процесса. Фактически это означает пристальный интерес Старого Света к Зангезурскому коридору. Не секрет, что чуть ли не единственным пунктом Трехстороннего заявления (после, конечно, ввода миротворцев), в реализации которого Москва была заинтересована в срочном порядке, было как раз открытие Зангезурского коридора с контролем последнего со стороны ФСБ России. Более чем очевидно, что такой сценарий не особо пришелся по душе Соединенным Штатам, традиционно ведущим политику отстранения России от глобальных евразийских коммуникационных проектов. Если учесть, что коридор станет важным звеном в диверсификации грузопотока из Азии в Европу (речь о «Среднем коридоре»), то ЕС также заинтересован в скорейшем его запуске – разумеется, без российского участия.

И если раньше, при отсутствии определенности в реальной базе переговорного процесса, Западу не было особого резона вписываться за отдельное решение вопроса коридора, то теперь, когда Баку отсек Армении всякую возможность вмешиваться в процессы в армянской общине Карабаха, установив ППП в Лачинском районе, Брюсселю очень важно разобраться с противоречиями, которые еще остались. И здесь Баку провел мастерскую комбинацию, судя по всему, особенно не педалируя эту тему, а терпеливо ожидая схватки стран-посредников за лидерство в установлении мира на Южном Кавказе.

Баку же находится в ситуации беспроигрышной игры. Даже если брюссельские договоренности будут отправлены в долгий ящик, сам факт того, что они зафиксировали и легитимизировали качественно новый переговорный статус-кво, вне всяких сомнений – крупная победа азербайджанской дипломатии. Теперь уже любой откат Армении от этой позиции будет выглядеть как злонамеренный срыв договоренностей и испортит не только переговорный, но и гуманитарный имидж этой страны.

Надежды армянских реваншистов сейчас целиком и полностью обращены к Москве. Что же сможет сделать для Армении Москва? Вопрос, как нам кажется, стоит поставить иначе – что может сделать Россия для сохранения своих интересов на Южном Кавказе? Это тема для отдельного исследования, но нам представляется, что в первую очередь Россия должна сохранить партнерские и даже союзнические отношения с Азербайджаном.

Недавно Пашинян сделал странное заявление, мол, он боится представить, что будет с Арменией, если Россия проиграет войну. Принимая во внимание эксцентричную манеру завуалировать свои желания двусмысленной риторикой, представляется более вероятным, что Пашинян боится не поражения, а победы России. Поражение России позволит ему создать филиал Европы на 29,800 квадратных километра (Армению даже могут принять в ЕС) и преподнести это своему народу как «окончательную победу демократии в Армении», ради которой стоило пожертвовать «миацумом». Какая-никакая миссия будет выполнена. При победе же России армянам не видать ни «миацума», ни Европы. Миссия Пашиняна будет провалена со всеми вытекающим для него последствиями.

Подытожим наш материал мыслью, которая в несколько ином виде уже упоминалась: Баку, проводя решительную политику, уже руками посредников добивается для себя справедливого мира.