Иранская атака на Израиль: война по расписанию Аналитика Сергея Богдана

В ночь на воскресенье Иран атаковал Израиль, задействовав более 300 беспилотников и ракет. По данным израильской армии, почти все эти дроны и ракеты были сбиты. Несмотря на несколько противоречивые данные о жертвах и разрушениях, можно с уверенностью сказать, что они ограничены, а стратегические объекты в Израиле не пострадали.

А к обеду в воскресенье иранские военные заявили, что их цель — отмщение за гибель офицеров Корпуса стражей исламской революции (КСИР) в ходе удара Израиля по иранскому посольству в Дамаске — достигнута и операция завершена. Но все последние дни были заметны признаки того, что серьезные мировые игроки — от США и прочих западных стран до России — прикладывали усилия, чтобы предотвратить эскалацию. И Тегеран, по всей видимости, был не прочь с ними договориться. Ведь, несмотря на огнедышащую риторику со стороны иранских исламистов в адрес «сионистского образования», вся история противостояния Ирана и Израиля после 1979 года полна крайне противоречивых эпизодов.

Дипломатические интриги и бессмысленные военные действия

Заявления западных политиков, в т. ч. президента США Байдена, призывавшие Иран отказаться от атаки, создали иранской операции крайне воинственный имидж еще до ее начала. Все последние дни западные СМИ рассказывали о грядущем ударе. Смущали, правда, пара деталей, вроде довольно скромных военных приготовлений Запада в ответ на эту иранскую угрозу, да еще отмены полетов гражданских авиакомпаний в регионе. Создавалось впечатление, что атака готовится с уведомлением целого ряда заинтересованных стран, а Тегеран собирается повторить столь же демонстративный ракетный удар по базам США, который он нанес в 2020 году, когда американцы убили одного из ключевых командиров КСИР Касема Сулеймани, вместе с одним из крупнейших лидеров проиранских формирований в Ираке. И в этот раз Тегеран не обманул ожиданий. Запустив в сторону Израиля более 300 дронов-камикадзе, крылатых ракет и баллистических ракет (впрочем, с последними не совсем понятно, были ли они вообще) с территории Ирана, Ирака и Йемена, Тегеран с вероятной помощью международного сообщества устроил из всего этого, на первый взгляд, лишь военный спектакль.

Весь вечер субботы мир провел в наблюдении за полетами довольно тихоходных иранских дронов, хотя в военном смысле запускать их в сторону отдаленно и предупрежденного противника с эффективной ПВО было, мягко говоря, нерационально. Мировые СМИ подыгрывали этому спектаклю, рассказав о «крупнейшей в истории атаке дронов». Может, номинально это и так, но по огневой мощи удар был сомнителен: дроны плюс полторы сотни ракет, вроде бы выпущенных по Израилю, — это скорее уровень ХАМАСа, нежели иранской военной машины. Поскольку, вероятно, иранцы не отказывались от дипломатических «договорняков», то, когда они отстрелявшись объявили о конце операции, в регионе уже в обед в воскресенье вновь залетали некоторые гражданские авиалинии. Это явно указывало на твердые договоренности: Иран демонстративно запускает свои дроны и ракеты, а сверхдержавы позволяют ему выставить эти действия как некую стратегическую операцию. Война по расписанию, составленному сверхдержавами.

Войны спецслужб и разборки внутри иранского истеблишмента

Тегеран, разумеется, обязательно ответил бы на недавнюю гибель членов КСИР в ходе израильского удара. Но одновременно иранское руководство беспокоилось в связи с возможной эскалацией, поскольку на серьезный удар израильское правительство может ответить полномасштабной войной против Ирана и его союзников. Ведь нынешнее руководство Израиля опирается на полную поддержку США и всего коллективного Запада, да и России в решении палестинского вопроса в Секторе Газа (даже если это не нравится лично президенту США Байдену). Напомним, что фактически ни одно арабское государство не выступило против операции Израиля в Секторе Газа официальным образом — ни словами, ни делами. Совершенно очевидно и то, что нынешнее израильское руководство не только полно решимости довести до конца операции в Газе. Оно готово провести аналогичные операции и в других районах, чтобы укрепить свои позиции в регионе, чему особенно поспособствовал бы разгром ливанской «Хезболлы». Серьезный иранский удар по Израилю усилил бы и западную, и российскую поддержку такой гипотетической израильской операции.

Но у руководства Ирана есть и еще одна причина сдержанно относиться к мести за офицеров КСИР. Дело в том, что Корпус остается довольно автономной структурой внутри иранского правительства. Это остаток транснациональных структур времен экспорта Исламской революции. Но те времена завершились еще в конце 1980-х, а потому для руководства Ирана экспорт революции и поддержка революционных движений давно стали лишь досадным архаизмом и периодической головной болью. Она зачастую связана с деятельностью именно КСИР, хотя и для него сейчас поддержка исламистских организаций уже не цель, а средство для выживания самого и обеспечения интересов Ирана в понимании КСИР. Напомню, что даже выторгованная иранскими либералами пресловутая «ядерная сделка» с Ираном в 2010-х начала разваливаться, поскольку, как указывали ее оппоненты в Израиле и на Западе, она не охватывала два других важнейших вопроса, которые были крепко-накрепко связаны с КСИР (ракетной программы и иранской поддержки радикальных движений на Ближнем Востоке).

Иранское руководство с конца 1990-х пыталось договориться с Западом, заплатив за это сокращением деятельности КСИР и его союзников. Причем в начале 2000-х, на фоне терактов 11 сентября, Тегеран прощупывал даже вариант демилитаризации ключевого союзника КСИР — ливанской «Хезболлы», чтобы по договоренности с США ослабить это ливанское движение. Но Вашингтон решил, что додавит Тегеран и так. Этого сделать не удалось, но с того времени Корпус — сильно ослабевший в 1990-х — вновь начал усиливаться. Напомним, что иранское военное присутствие в Ливане и Сирии, интервенции в Ираке, Йемене и Афганистане — целиком и полностью дело рук КСИР, а не армии Ирана, армейские военные там если и попадались, то на второстепенных ролях.

Все эти операции — не только вопрос международной политики, но и власти внутри Ирана. Более прозападные и либеральные силы в Тегеране — это вам не постсоветские либералы, а зубастые политические силы, обладающие в государстве значительным влиянием. Примером тому могут быть и совершенно истеблишментные фигуры вроде бывших президентов Рафсанджани, Хатами или Роухани и даже оппозиционеры вроде Мусави или Кярруби, с которых, что характерно, даже волос не упал в домашнем заточении. Вот эти более прозападные и либеральные фракции иранского истеблишмента и видят в КСИР и его действиях угрозу и для своих попыток достижения «договорняка» с Западом, и даже для своих усилий по завоеванию и удержанию власти в Иране. А потому, если у КСИР проблемы где-то в Сирии или Ливане, это влияет и на раскладку сил в Иране, поскольку такого рода зарубежные операции, как правило, не являются продуктом некоего устойчивого консенсуса иранских политических сил, а основаны лишь на решимости определенных группировок добиваться своих целей внутри страны и за рубежом через такие операции.

Антиизраильская риторика и реальные дела Тегерана

Но, возможно, мы бы увидели, тем не менее, гораздо более масштабные иранские операции против Израиля, если бы КСИРу не мешал в их проведении еще один аспект — общая внешнеполитическая стратегия тегеранского руководства на Ближнем Востоке после 1979 года. Безусловно, в Иране можно найти сколько угодно огнедышащей риторики в адрес сионистского движения, Израиля, американо-израильской линии в регионе и т. п. Но не стоит подпадать под влияние цветистых фраз. Лучше посмотреть на факты, а именно дела и реальные материальные расклады.

Реальные дела показывают, что Тегеран последовательно ограничивал эскалацию противостояния, а не следовал жестким идейным принципам. Приведем два примера из самых радикальных времен иранской истории. Первый: в 1982 году аятолла Хомейни мгновенно вмешался в попытки КСИРа развернуть в Ливане иранскую группировку против Израиля с сирийской помощью. Он распорядился отозвать почти всех добровольцев. Второй эпизод и того краше. Как подробнейшим образом рассказал в своей книге об истории ирано-американских отношений Трит Парси, на протяжении всей первой половины 1980-х Израиль всячески способствовал Ирану, сцепившемуся тогда одновременно и с Западом, и с соседним Ираком. Израильские политики убеждали США не ставить крест на Тегеране, а также помогали иранцам в получении крайне важного для иранской армии западного оружия, расходных материалов и запчастей. Иракский лидер Саддам Хусейн казался тогда евреям большей угрозой, нежели иранские революционеры. Так вот, когда радикальные фракции иранского режима попытались рассказать о такого рода тайных сделках с США и Израилем, то против них высшее руководство Ирана обрушило самые серьезные кары. В результате скандала, известного как «Иран-контрас», в 1986–1987 годах своего поста лишился даже связанный с радикалами преемник Хомейни — аятолла Монтазери. Да, неприятности были и у разоблаченных в такого рода сделках. Но разоблачителей-то вообще повесили.

В более поздние времена отношения Ирана и Израиля ухудшились, но это, как говорит Трита Парси, было связано в основном с региональным соперничеством и исчезновением общего врага в лице арабских националистических режимов. И здесь мы подходим ко второму фактору, который объясняет иранскую политику в отношении Израиля. Дело в том, что начиная с 1979 года иранские радикалы долго и безуспешно искали партнеров в борьбе против «сионистского образования». Несмотря на многолетние попытки, Арафат и ООП ушли от иранцев (которые даже отдали им израильское посольство в Тегеране) сначала к Саддаму, а затем последовали советам Запада и подключились к переговорам в Осло. Оппоненты Арафата, исламистские группы, либо не складывались в устойчивые мощные движения («Исламский джихад» так и остался маргинальной группировкой), либо при первой же возможности пробрасывали иранцев (ХАМАС, скажем, твердо выступил против иранцев после начала гражданской войны в Сирии, а кроме того, всегда «мутил» с арабскими монархиями Залива, интригуя против Ирана).

Одним словом, события последних дней перестают удивлять, если вспомнить историю иранских отношений с израильтянами и палестинцами, а также понять, что «иранские» в данном случае означает просто «КСИРовские». В этих условиях нет особого смысла торопиться с эскалацией и израильской стороне, ведь очевидно, что за иранскими операциями против израильтян нет консенсуса даже в иранском истеблишменте, сколько бы цветистой риторики не слышалось из Тегерана. А это значит, что такие операции вряд ли имеют шанс превратиться в более серьезную угрозу для Израиля.