Корреспондент из РФ написал о разрушенном армянами Физули и проблеме минных полей

Машина медленно въезжает в город, где еще полгода назад шли бои. От Физули остались лишь воспоминания. Теперь тут только минные поля.

Корреспондент РИА Новости побывала в регионах Азербайджана, освобожденных от армянской оккупации в ходе 44-дневной войны.

Ниже приводится текст корреспондента:

Осторожно: мины!

Десяток километров позади, а города по-прежнему не видно. Вокруг — фруктовые деревья, поля красно-желтых тюльпанов, горы. Кое-где — остатки разрушенных стен. «Физули — город-призрак, — объясняет сопровождающий журналистов гид и политолог Ниджат Гаджиев. — Наши военные не нашли ни одного здания, чтобы водрузить азербайджанский флаг. Подняли его над уцелевшим строением воинской части».

На обочинах — красные треугольные указатели с черепами и надписью «Осторожно, мины!». И чем живописнее пейзажи, тем нелепее кажутся эти расставленные кругом знаки. Трудно поверить, что такая красота таит ловушки. Местность во время карабахских войн минировали хаотично.

«После 44-дневной войны на минах подорвались около двадцати гражданских. Есть жертвы и среди российских миротворцев. Армянская сторона не передала нам карты минных полей. Это не шутки! Шаг вправо, шаг влево — и…», — предупреждает военный возле очередного КПП. 

На ухабистом повороте машина резко тормозит. Дорогу преградили двое в голубой униформе, лица прикрывают прозрачные забрала. В руках миноискатели. «Саперы!» — вскрикивает водитель, но продолжает движение.

Кажется, что тут съемки фильма про Чернобыль, а эти люди в защитных костюмах — ликвидаторы последствий аварии. Ржавые остовы танков на обочинах, оборванные линии электропередач, противотанковые ежи усиливают гнетущие впечатления. «Армянская военная техника. Осталась на поле боя», — поясняет гид.

До центра Физули — пара километров, и провожатый на ходу перечисляет, чем был известен город в советское время. Сельское хозяйство, животноводство. Но главное достояние — физулинский виноград.

«Агдамский портвейн гремел в Союзе. Но мало кто знает, что производили его и из физулинского винограда. Местных задевало, что славят соседний Агдам, а про Физули забывают». 

«Самые сладкие фрукты шли в Москву с юга Азербайджана. А это как раз отсюда», - напоминает водитель.

Центр Физули. После пяти часов в машине журналисты выходят наружу и озираются по сторонам. Никакого города нет. Те же изрытые дороги, красные треугольные щиты, предупреждающие о минах. Но идет большая стройка.

Самосвалы с щебнем и песком подкатывают один за другим, рабочие тут же распределяют привезенные материалы. Тракторы выравнивают почву.

«Строим «Дорогу победы». Она свяжет Физули и Шушу. Сорок восемь километров — шесть полос, потом — четыре. Ширина — 29 и 21 метр соответственно, — объясняет тракторист Анар.

«Дорога пройдет как раз через Физули и Гадрут. Тут по тропам и продвигались войска», — уточняет гид.

Кроме этого в Физули собираются открыть международный аэропорт. 

«Шуша — горноклиматический курорт, всегда привлекавший туристов. Теперь город объявили нашей культурной столицей. Но построить аэропорт в Шуше сложно из-за горного рельефа. Ближайший район — Физули. Прибыв сюда на самолете, туристы быстро доберутся по новой дороге в Шушу», — подытоживает инженер.

«Вернитесь, туда нельзя! Мины!» — снова одергивают журналистов на стройплощадке. И этот окрик возвращает в реальность. Пока саперы не расчистят поля, страх случайно подорваться на местности никуда не исчезнет.

Долгий путь домой

«Театр, библиотека, парк. Дом должен быть где-то здесь. Школа стояла торцом к памятнику поэту Физули, а сразу за ним наш дом, двор и виноградники», — говорит женщина, которая приехала вместе с нами. Она напряженно всматривается в стройку, пытаясь что-то разглядеть.

«Это Севиндж Турабова. Она жила в Физули до первой карабахской войны. Узнав, что журналистов везут туда, попросила взять и ее. Мины, аккуратнее!» — второпях одергивает гид.

«Найти хотя бы место, где стоял наш дом, — обращается к журналистам сама женщина. — Думала, сохранились обломки стен, но нет ничего. Эх… Но я все равно рада. Приехала сюда впервые за много лет».

«Верили политикам и ждали»

Севиндж помнит бои за Физули в первую карабахскую. Все произошло неожиданно. Люди уезжали, ничего не взяв с собой. Отец схватил детей и жену в охапку, затолкал в старенький «москвич» и рванул из города. На глазах Севиндж рушились дома соседей. Едва отец вывез семью, начался штурм армянских оккупантов.

«Двадцать четвертого августа 1993-го мне исполнялось 20. Физули уже бомбили. Так я вступала во взрослую жизнь. Вся моя юность — сплошные воспоминания о войне и скитаниях», — задумчиво говорит женщина. 

Семью приютили родственники. Через пару лет — перебрались в Баку. В столице было непросто. Впрочем, не сомневались, что вот-вот вернутся в Физули. 

Шли годы. Севиндж родила сына, потом дочь. Потом семье дали квартиру в Баку. «Дети на вопрос, откуда родом, все равно отвечают — физулинские».

Мать Севиндж уже не попадет на малую родину, она умерла несколько лет назад. «Но жив папа и цел его «москвич». На нем он и собирается обратно».

Севиндж понимает: пока Физули не очистят от мин, люди не смогут вернуться. Но сохраняет оптимизм. «В отстроенном доме в Физули у нас обязательно будет курятник. Это моя сокровенная мечта с первой карабахской войны», — неожиданно говорит она.

«Когда мы бежали, я вспомнила, что забыла открыть дверцу в курятнике. А там остались желтенькие цыплята. Я умоляла отца вернуться. Но было поздно». Севиндж часто видит во сне, как выпускает этих цыплят на волю.