«Саакашвили и Иванишвили лишь усугубляют раскол в грузинском обществе» Caliber.Az из Тбилиси

Директор грузинского Центра стратегических коммуникаций, аналитик, специалист по международным отношениям Димитрий Мониава в беседе с Caliber.Az о надеждах Грузии на Евросоюз и надёжных соседях – Азербайджане и Турции.

- Недавно Евросоюз принял решение предоставить статус кандидата на членство Молдове и Украине, а Грузии сообщили, что ей для этого надо урегулировать определенные проблемы. Как вы считаете, по какой причине обошли Грузию?

- Прежде всего потому, что проблемы действительно есть. Грузия начала некоторые реформы раньше, чем Украина и Молдова, опередила эти страны во многих международных рейтингах, но затем словно забуксовала. Наиболее отчетливо это проявилось в связи с реформой судебной системы. Стало очевидно, что правящая «Грузинская мечта» стремится сохранить контроль над судами. Раз за разом утверждались выгодные для действующей власти поправки в закон о судебной системе, а на критику западных партнеров звучали резкие, даже грубые ответы.

Более того, «Грузинская мечта» вышла из компромиссного соглашения, достигнутого при посредничестве главы Европейского совета Шарля Мишеля. Оно не было идеальным, но позволяло снизить политическую напряженность и подталкивало партии к совместной работе над необходимыми для евроинтеграции реформами. Так что ответственность за отрицательный вердикт ЕС лежит прежде всего на «Грузинской мечте», хотя и значительная часть оппозиции повела себя не безупречно. Оппозиционеры старались играть на противоречиях официального Тбилиси и Евросоюза, раздувать их, использовать в своих целях, вместо того чтобы попытаться вернуть правительство к «дорожной карте» реформ.

У велогонщиков есть такое понятие - «промежуточный финиш». Окончательное, полноправное членство в ЕС – это далекий финиш «Евротура», а статус кандидата – промежуточный финиш, после которого гонка продолжится и станет более напряженной. Грузия какое-то время лидировала, но до промежуточного финиша не доехала - то ли колесо искривилось, то ли гонщик устал. Грузины самолюбивы, им очень обидно, но ничего фатального в произошедшем нет. Наоборот, в грузинской политике появилась позитивная цель - проведение конкретных реформ до конца года, то есть что-то более интересное, чем бесконечная, бесплодная ругань партий.

Были и другие факторы, не зависящие от ситуации в Грузии, которые работали скорее не против нее, а в пользу Украины и тесно связанной с ней Молдовы. Президент Франции Макрон, например, сказал, что в обычной ситуации Украина не стала бы кандидатом, но на решение ЕС повлияла война. Он же заметил, что в отличие от Украины и Молдовы государства Южного Кавказа находятся в иной геополитической и географической ситуации. Правящая партия Грузии основала на этих заявлениях целую теорию географического детерминизма, убеждая избирателей: «Ничего не поделать, сами видите – география, геополитика». Значение этого фактора нельзя преувеличивать, но и отбрасывать его тоже нельзя.

Современные политики утратили «чувство географии», условно назовем его так. Они могут за несколько часов долететь до Брюсселя и за пару секунд получить электронное письмо оттуда. Если мы вспомним мемуары деятелей Первой Грузинской республики, например, дипломата Зураба Авалишвили, то увидим, как они долго, с трудом добирались до центров принятия решений в Европе – Парижа, Берлина, Лондона и ощущали, что Грузия действительно далека от них и нужно обязательно сформулировать какую-то ключевую идею, которая поможет преодолеть фактор удаленности. В нынешних грузинских политиках нет такой внутренней сосредоточенности и география для них не вызов, который нужно преодолеть, а повод, позволяющий оправдать свою несостоятельность.

- И всё же, можно ли такое решение ЕС считать политическим и связанным с тем, что Грузия не открыла второй фронт против России?

- Нет, Евросоюзу «второй фронт» не нужен, и он не собирается его открывать. Никто не делал подобных заявлений, даже не намекал. Было несколько непродуманных комментариев украинских деятелей, в том числе и секретаря украинского Совбеза Данилова, которые высказались в том смысле, что «второй фронт» в Грузии или Молдове помог бы Украине выстоять. Но эти люди не представляют ЕС. Вместе с тем «второй фронт» - это еще один пропагандистский конструкт, оправдание, которое использует правящая партия, чтобы убедить граждан, что она не виновата в проблемах с евроинтеграцией, что ее якобы наказывают за то, что не дает втянуть Грузию в войну. На днях три депутата «Грузинской мечты» формально вышли из ее рядов, чтобы развивать эту тему, не создавая ей дипломатических проблем. Судя по первому заявлению, они будут рассказывать, как с Запада давили на правительство, чтобы оно открыло «второй фронт». Они собираются делать это достаточно долго, дозируя информацию, вероятно, до конца года, когда по итогам «испытательного периода» Грузии могут вновь не предоставить статус кандидата. То есть они, как им кажется, придумали универсальное оправдание, которое прикроет любую неудачу властей.

Между тем «второй фронт», если б он был открыт, создал бы огромные риски для южнокавказского транзита и поставил бы под удар не только интересы Азербайджана, Турции и Грузии, но и Евросоюза, причем при крайне сомнительных стратегических перспективах. Если попросту, «второй фронт» — это опасная химера.

- А если бы у власти был Саакашвили, могла ли Грузия рассчитывать на статус кандидата в ЕС?

- Думаю, что нет. Во-первых, в годы его правления часто и грубо нарушались права граждан, прежде всего заключенных, да и СМИ испытывали серьезное давление. Во-вторых, одной из ключевых рекомендаций Евросоюза являются деполяризация и снижение политической напряженности. А сама фигура Саакашвили раскалывает общество: в мартовском опросе Международного республиканского института (IRI) положительное отношение к нему высказали 31% респондентов, а отрицательное – 60%.

У Бидзины Иванишвили идентичные показатели. Причем во многих случаях речь идет не просто о неприязни, а о ненависти. Чтобы убедится в этом, можно пару часов почитать грузинские СМИ, соцсети и почувствовать атмосферу «холодной гражданской войны». Ни Саакашвили, ни Иванишвили, исходя из их поведения в прошлом, не годятся на роль лидера, который поможет нации преодолеть раскол, они усугубляют его. Теоретически грузинам смог бы помочь какой-нибудь условный Вацлав Гавел, который использовал бы свой моральный авторитет, чтобы сблизить стороны и переключить их внимание с междоусобицы на евроинтеграцию и необходимые для нее реформы. Но как только такие люди приближаются к политике, на них, причем не сговариваясь, набрасываются все партии, для которых поляризация и ненависть – естественная среда обитания, и с помощью самой грязной пропаганды и других инструментов давления буквально вышвыривают их из политической жизни. Грузинскому Гавелу не поздоровилось бы.

- Как вы считаете, умерится ли стремление Грузии в ЕС после этого оскорбительного отказа?

- Наверное, нет. Теперь это вопрос самолюбия, почти национальная идея – еще не обросшая теориями и программами, находящаяся на стадии, когда политические и психологические факторы перемешаны. Есть обида, есть раздражение и какие-то рациональные расчеты, правда, фрагментарные, тоже есть. Политики будут активно эксплуатировать эти чувства и мысли в своих интересах, но платой за этой станет ограничение возможности маневра. Проще говоря, в ближайшее время они будут вынуждены доказывать избирателям, кто из них является европейцем номер один. К сожалению, это будет происходить прежде всего в сфере лозунгов, а не реальных дел. 

- А как решение ЕС повлияет на отношения Грузии с Западом?

- Никаких тектонических сдвигов, вероятно, не произойдет; курс, формы взаимодействия в целом останутся прежними. Внешняя политика не корабль, курс которого можно изменить, резко крутанув штурвал, а скорее, поезд - он не скачет с одного пути на другой. Эту метафору мне довелось услышать от бывшего министра иностранных дел Александра Чикваидзе, когда его попросили высказаться о внешнеполитической ориентации. Если не меняются предпосылки, влияющие на формирование внешней политики, такие как транзитная функция страны или доминирующие в обществе идеи евроинтеграции, то и отношения, скорее всего, изменятся лишь стилистически. Тональность диалога будет меняться, степень вовлеченности европейских структур в грузинскую политику, наверное, увеличится, при их участии может быть даже заключено новое, компромиссное соглашение между партиями, но суть отношений, основы не изменятся.

- Почему, на ваш взгляд, в последнее время в Грузии, в первую очередь в экспертном сообществе, наблюдается рост пророссийских настроений?

- Я бы не сказал, что они растут. В последнее время все социологические опросы фиксируют ухудшение отношения к России, ее рассматривают как угрозу номер один больше респондентов, чем до начала войны в Украине. Другое дело, что сегодня граждане внимательно следят за фронтовыми сводками, нервы у них напряжены, и любое пророссийское заявление вызывает значительный резонанс - люди гневно реагируют, цитируют, разносят спорные цитаты по соцсетям. При этом позиция того или иного эксперта может и не являться пророссийской, но быть воспринята как пророссийская, например, если он двусмысленно выскажется о нейтралитете или каких-то формах финляндизации. Мы все видели, как в основном негативно были восприняты в Грузии и в Украине недавние заявления Генри Киссинджера и Эдварда Люттвака, страсти кипят и вокруг местных экспертов.

И есть еще один аспект проблемы: пророссийские силы действительно активизировались, поскольку воспринимают происходящее как «последний и решительный бой». То есть, может, они стали более заметными, а не более многочисленными.

- Как вы считаете, Грузии стоит и дальше двигаться на Запад или пора оглянуться и на Восток, в сторону Азербайджана и Турции?

- Грузия не может и не должна противопоставлять одно другому, исходя из нынешнего положения, из всей своей истории и культуры, которая синтезирует формы и смыслы, обретенные на Востоке и на Западе. Не стоит увязывать продвижение на Запад только со статусом кандидата на вступление в ЕС. И нельзя отождествлять отношения с Азербайджаном и Турцией только с транзитным потоком или с историческими связями. Нужно раскрывать потенциал в новых проектах, ориентированных на будущее, более технологичных и интеллектуальных. Необходимо вести постоянный диалог по региональной безопасности, выходить на новые форматы, которые ее укрепят. Проблема современной грузинской политики заключается в том, что в попытке разглядеть глобальные тренды она часто упускает из виду региональные возможности. Это своеобразная «региональная близорукость» с характерным рассеянным взглядом, устремленным за горизонт. Грузия - не летающий остров из книги Джонатана Свифта, который в процессе евроинтеграции переместится западнее и зависнет где-то над Бискайским заливом. Хотя многим и чудится, что произойдет что-то похожее. Жить мы все равно будем рядом с Турцией и Азербайджаном и работать вместе с ними, а если возникнет какая-то угроза, первыми на помощь придут тоже они. Из этого и нужно исходить.