Чудо баритона, эпопея голоса: Великая фигура оперного искусства – Агабаба Буньядзаде ФОТО

Большие судьбы порой могут молчать, а могут и ждать... – нужного времени, подходящей среды...

С самого начала своей жизни он удивлял окружающих - сначала семью, затем одноклассников, учителей, а затем и коллег. Решение, принятое еще в детстве из-за семейно-бытовых забот, выбрать не сцену, а другую профессию, вызвало и сожаление, и изумление… Но время показало: если человек рожден для сцены, никакие обстоятельства не смогут заглушить зов души к искусству. Так, вернувшись туда, где он должен был быть, обладатель волшебного голоса изменил не только свою судьбу, но и целую историю искусства.

Выдающийся представитель азербайджанского оперного искусства, народный артист Агабаба Буньядзаде...

Созданные им образы являлись своего рода вызовом — вызовом сцене. Величие его голоса сотрясало не только сцену, но и зал, возможно, и самих зрителей. В этом голосе ощущалась память народа, величие истории азербайджанской оперы, возвышенность искусства. Каждое его исполнение превращалось в эпопею, он создавал на сцене образ, столь реальный, как сама жизнь, и вдохновлял его.

Агабаба Буньядзаде родился 19 июня 1915 года в поселке Кюрдаханы близ Баку в семье нефтяника. Еще в младенчестве он теряет отца. Это и стало причиной, по которой он еще в восьмом классе выбрал профессию слесаря в профтехучилище. Одноклассники, учителя, родственники и соседи не хотели, чтобы мальчик с таким талантом и необычным голосом ушел в другую сферу. Но Агабаба уже принял решение — он должен был помочь матери с домашними заботами.

Устроившись на работу в машиностроительный завод имени Лейтенанта Шмидта, он и там поражал окружающих своим голосом и талантом. Коллеги, начальник цеха, друзья и знакомые сожалели, что такой волшебный голос теряется за каменными стенами завода.

И вот наступил поворотный день — вся жизнь Агабабы до этого момента запомнилась в истории как тишина перед бурей. А то, что вошло в историю, свершилось после - как сама буря и произведенное ею потрясение.

Когда он работал на заводе, в газете «Молодой рабочий» появилось объявление о прослушивании в хоровой коллектив. Это объявление изменило всю его жизнь…

В преддверии 110-летия великого оперного мастера журналисты Report стали гостями его внучки, Кямали ханум, и побеседовали о творчестве великого артиста.

Кямаля ханум бережно хранит все, что связано с феноменом Агабабы Буньядзаде, как воспоминание и музыкальный архив из прошлого. Атмосфера дома уносит человека в гремящие времена азербайджанской оперы: кажется, будто где-то звучат голоса Гасан хана, Аслан шаха или Нофеля...

По словам Кямали ханум, по настоянию Узеира Гаджибейли Агабаба Буньядзаде в 1938–1939 годах обучался в Музыкальном училище имени Гнесиных в Москве, а в 1940 году вернулся на родину. В том же году он начал брать уроки постановки голоса в оперной студии при Азербайджанской государственной консерватории, в классе народного артиста Константина Книжникова. Наконец, он приступает к деятельности в Азербайджанском театре оперы и балета имени Мирзы Фатали Ахундова - сначала в хоре студии, а вскоре становится одним из солистов театра.

В возрасте 25–26 лет он уже признанный оперный солист. Как редкий талант, он был любим не только как оперный певец, но и как актер. Его баритон казался даром - голос, предназначенный для него судьбой. Как говорил народный артист, ректор Бакинской музыкальной академии имени Узеира Гаджибейли Фархад Бадалбейли: он был народным артистом, а его голос - голосом народа...

«В самых ярких операх Азербайджана — «Кероглу», «Лейли и Меджнун» «Хосров и Ширин», «Шах Исмаил», «Низами», «Мёртвые» — феномен Буньядзаде особенно выделяется. Эти исполнения действительно незабываемы. Он также исполнял зарубежные оперы на высоком профессиональном уровне — например, образ Эскамильо в «Кармен» Жоржа Бизе, Амонасро в «Аиде», Скарпиа в «Тоске», Яго в «Отелло». Это был такой уровень, что, если бы Агабаба жил в Италии, он стал бы всемирно известным баритоном...»

Национальная пресса того времени также не оставалась безразличной к этому артисту и его феноменальному голосу. Почти после каждого его выступления и спектакля публиковались рецензии, имя Агабабы Буньядзаде выделялось на газетных страницах крупным шрифтом. Листая газеты из архива Кямали ханум, мы переносимся в те дни, ощущая волнение того времени.

Главный режиссер Азербайджанского государственного академического театра оперы и балета Хафиз Гулиев, отмечая разнообразие и яркость образов, созданных Буньядзаде, называет его уникальным голосом и мастером азербайджанской оперы.

«Созданные им образы обладали самыми разными характерами — Нофель, Аслан шах, Гасан хан, либо Эскамильо из «Кармен». Также Фигаро из «Севильского цирюльника» - это такой персонаж, исполнить который под силу лишь немногим артистам в Азербайджане».

В 1967 году выдающийся оперный мастер сам ставит оперу Муслима Магомаева «Шах Исмаил». Это была его первая и последняя режиссерская работа. Однако данная постановка преодолела время и до сих пор ставится на сцене и любима зрителями.

Хафиз Гулиев вспоминает процесс восстановления той постановки:

«Восстановление оперы «Шах Исмаил» было поручено мне. Я не видел тот спектакль ранее и думал, что это усложнит задачу. До 1989 года спектакль показывали на сценах, однако затем его заменили в репертуаре другой постановкой. Оставались декорации того спектакля, на их основе я постарался воссоздать режиссерский замысел. Также я беседовал с участниками того спектакля, собирал их комментарии, а после 6–7 месяцев работы спектакль был воссоздан и до сих пор остается в репертуаре».

На путь Буньядзаде к вершине искусства большое влияние оказало умелое сочетание духа национальной музыки и тонкостей классической вокальной школы. В каждом его исполнении национальный колорит гармонировал с вокальной техникой, вызывая у слушателя не только эстетическое наслаждение, но и душевное умиротворение. Сценические образы Буньядзаде не только были профессионально исполнены, но и обладали глубокой эмоциональностью, внутренним драматизмом и национальной идентичностью. Его баритон, широкий диапазон, богатый тембр и техническое совершенство навсегда вписаны в историю азербайджанской оперы.

Народный артист Фархад Бадалбейли часто называл талант Агабабы Буньядзаде фантастическим: «Помимо прекрасного голоса, у него был и невероятный актерский дар. Он создавал образы с удивительным мастерством. Каждое движение, каждый жест… Он жил своим персонажем. Слияние актерского и вокального таланта и создало феномен Агабабы».

Каждый его выход на сцену превращался в событие. Зрители находили в его голосе не только прекрасную музыку, но и свою историю, фольклор, богатое культурное наследие.

Как говорит Хафиз Гулиев, «когда создавался какой-либо характерный образ для сцены, в первую очередь думали об Агабабе Буньядзаде, так как он обладал не только вокальными данными, но и высочайшим актерским мастерством».

В каждом созданном им образе ощущался особый подход. С того момента, как он выходил на сцену, персонаж оживал в новом, более ярком и эмоциональном свете. Для него сцена была не местом исполнения роли, а местом жизни образа. Он проникал в душу героя, переживал его чувства, боль и радость как свои собственные. Поэтому каждый его образ был уникален и неповторим — будь то Гасан-хан из «Кероглу» или Аслан-шах из «Шаха Исмаила» — все они оживали благодаря сценическому дыханию Буньядзаде.

Народный артист Фархад Бадалбейли, будучи еще ребенком в те годы, когда Агабаба покорял оперную сцену, вспоминает: «Мой отец Шамси Бадалбейли ставил оперу грузинского композитора Ивана Павиашвили. Буньядзаде играл в ней отрицательного персонажа. То, как он его сыграл, — это было невероятно. Я счастлив, что был знаком с таким артистом. Мы с его дочерью Наилей ханум учились в одной школе имени Бюльбюля и дружили с ней. Счастлив, что знал таких людей».

Агабаба Буньядзаде посвятил свою жизнь и искусство одной цели — увековечить голос своего народа на сцене. Его образы были воплощением не только таланта певца и актера, но и всей культуры и культурной истории.

Сегодня, говоря о нем, мы говорим не только об артисте, но и об эпохе, о великой школе оперы. Поскольку Буньядзаде является одной из самых ярких фигур не только истории оперы, но и всей нашей национальной культуры. Он принес в азербайджанскую музыку новое дыхание, и оставил на сцене вечный след.

Одно маленькое, но глубокое воспоминание, укоренившееся в сердце Кямали ханум, является олицетворением вклада Агабабы Буньядзаде в прошлое, настоящее и будущее азербайджанской музыки:

«Я всегда помню ту картину: он махал нам из окна больницы…».

Эта рука и сегодня «видна» над азербайджанским оперным искусством. Пока жива азербайджанская опера, пока слышен ее голос, феномен Буньядзаде будет напоминать нам, что он по-прежнему рядом — в памяти и музыкальной летописи азербайджанского народа.