Social Europe: Авторитарная практика и отказ от переговоров глубоко укоренились в истории Франции Перевод Caliber.Az

В европейском журнале Social Europe опубликована статья журналиста Гийома Дюваля, посвящённая социальным проблемам во Франции. Предлагаем вниманию читателей Caliber.Az перевод данного материала.

Неудачная пенсионная реформа, инициированная президентом Эммануэлем Макроном, вызывает насущные вопросы во французском обществе. Почему стране почти никогда не удается достичь социальных компромиссов? Почему происходят постоянные забастовки и демонстрации, которые почти никогда не наблюдаются у большинства соседей, по крайней мере, в сопоставимых масштабах? И что с этим можно сделать?

Это долгая история, уходящая корнями в Великую Французскую революцию. Вопреки мнению большинства, революция была прежде всего важным либеральным шагом как в экономическом, так и в социальном планах. Одной из первых задач революционеров было упразднение гильдий, сдерживавших экономический рост. Закон Ле Шапелье и декрет Д'алларда, принятые в 1791 году, запретили все формы зарождающегося профсоюзного движения и договорных отношений. Как выразился французский политик Исаак Ле Шапелье, «никому не позволено внушать гражданам посреднический интерес и отделять их от общественного дела корпоративным духом». Республика не хочет признавать никакого «промежуточного органа» между государством и гражданами.

В то время как в западном мире профсоюзы постепенно развивались, во Франции стачки рабочих перестали считаться преступлением только в 1864 году, а в 1884 году они были официально признаны. В 1895 году профсоюзы и биржи труда объединились во Всеобщую Конфедерацию Труда (CGT), но последняя в 1906 году, в соответствии с Амьенской хартией, решила не объединяться с социалистами. Эта упущенная возможность способствовала длительному расколу и ослаблению рабочего движения, которое отсрочило институциональное признание профсоюзного движения.

Переговоры ограничены

Социальные переговоры оставались весьма ограниченными, и профсоюзное движение активно боролось с властями, особенно с правительством премьер-министра Жоржа Клемансо. Во время Первой мировой войны CGT участвовала в управлении военной экономикой, но российская революция 1917 года и вызванные ею разногласия вновь ослабили французский профсоюз.

В 1936 году появился Народный фронт, а затем был учреждён Национальный совет сопротивления и его знаменитая программа. За ней последовала реконструкция и Генеральный комиссариат по планированию, с которым профсоюз был тесно связан. Однако холодная война вновь разделила профсоюзные объединения.

Пятая республика с ее бонапартистской конституцией никогда не была склонна к социальным переговорам. Напротив, в 1967 году президент Шарль де Голль отстранил профсоюзы от управления социальным обеспечением. Хотя май 1968 года принес новые достижения в области прав трудящихся, в последующие годы правое крыло, все еще находящееся у власти, и работодатели не сделали ничего, чтобы стимулировать социальные переговоры в условиях растущего конфликта и усугубляющегося экономического кризиса.

Структурный конфликт

Таким образом, на протяжении двух столетий Франция оставалась страной, где социальные вопросы решались либо посредством какого-то закона, либо демонстраций на улицах и баррикадах. С точки зрения экономической и социальной эффективности, нет сомнений в том, что другие европейцы, например, скандинавы и немцы выигрывали от того, что с лёгкостью находили социальные компромиссы в отличии от Франции. Таким образом, они могли развивать общества без серьезных столкновений. Именно благодаря этому их экономика стала более инновационной и устойчивой, особенно в сфере промышленности, несмотря на высокую стоимость рабочей силы.

После сильного напряжения, вызванного принятием закона о 35-часовой рабочей неделе на рубеже тысячелетий, был достигнут консенсус, что в социальной сфере Франции слишком много законов и недостаточно договоров. Необходимо расширить пространство для социальных переговоров.

Социальное переустройство

За социальное обновление выступали Движение предприятий Франции (Medef) под руководством Эрнеста Антуана Сеильера и Французская демократическая конфедерация труда (CFDT), которую в то время возглавляла Николь Нота. Но CGT Бернара Тибо, отколовшаяся от Французской коммунистической партии и искавшая место во французском институциональном ландшафте, также не была настроена враждебно.

В 2006 году CGT, CFDT, Medef и Конфедерация малых и средних предприятий согласовали реформу профсоюзного представительства, которая будет основана на результатах выборов в компаниях. Николя Саркози, избранный президентом в следующем году, поддержал это движение, чтобы облегчить социальные переговоры на всех уровнях путем повышения демократической легитимности соглашений.

Возвращение к статизму

Но этот подход часто реализовывался без реальных убеждений. В законе Ларше было много пробелов. Срочность, вызванная многочисленными кризисами, особенно финансовым кризисом 2008 года и его последствиями, послужила для французской технократии предлогом для навязывания статизма.

Прежде всего, реформа профсоюзного представительства не достигла своей цели. Она была задумана как средство объединения профсоюзов, в частности CGT и CFDT путем введения 50-процентного предела для утверждения соглашений между профессиональными группами. Но ослабление CGT означало, что CFDT и его «реформистские» союзники в одиночку должны были обеспечить все эти 50 процентов, подтолкнув CGT к систематической оппозиции и, в конечном итоге, усугубив профсоюзный раскол. Более того, получив желаемое от сменявших друг друга президентских администраций Саркози, Франсуа Олланда и Макрона, работодатели больше не требовали социальных переговоров, которые заставили бы их пойти на компромисс.

В начале президентского срока в 2012 году Олланд попытался несколько возродить этот социал-демократический подход. Но он быстро уступил якобинской и авторитарной политике, за которую боролись тогдашний премьер-министр Мануэль Вальс и министр экономики Макрон. Они соревновались в том, кто станет самым антисоциальным и неолиберальным в экономике.

С начала своего президентства в 2017 году Макрон открыто решил идти по пути, противоположному социал-демократизации - авторитаризму и статизму. Уже спровоцировав в начале своего первого президентского срока восстание «жёлтых жилетов» - самое продолжительное и бурное за весь послевоенный период, он в начале второго президентского срока вызвал крупнейшее за последние 30 лет социальное движение, инициировав проект пенсионной реформы.

Благодаря духу ответственности, проявленному профсоюзами, которые в кои-то веки объединились против этого проекта, массовая оппозиция на этот раз приняла ненасильственные формы. Но правительство увидело в этом лишь признак слабости, что позволило ему проявить еще большую непримиримость, чем перед лицом «жилетов».

Порочный круг

Может ли Франция выйти из этого порочного круга, который прижимает страну к стенке на демократическом, экономическом и социальном уровне? Очевидно, что это будет нелегко, поскольку авторитарная практика и отказ от переговоров глубоко укоренились в истории Франции. Но в этом нет ничего необратимого.

Франция должна изменить методы управления компаниями, все еще остающимися, по сути, феодальными структурами. Достаточно скопировать немецкую модель, которая предоставляет представителям работников больше полномочий.

Необходимо также оказать сильное давление на профсоюзы, чтобы они объединились. Это означает, в частности, ужесточение правил, регулирующих действительность соглашений о большинстве: большинство должно быть выше 50 процентов, то есть должно составлять 66,6 или 75 процентов.

Присутствие представителей работников должно быть распространено и в малых компаниях. Это означает, в частности, создание представительных органов в сетях франшиз, которые сегодня структурируют большую часть местной торговли и персональных услуг. Действительно, именно пренебрежение работниками в малых предприятиях в значительной степени ослабляет профсоюзное движение и левые политические силы.

Наконец, необходимо переработать закон Ларше, чтобы определить отношения между социальной и политической демократией на национальном уровне. Это подразумевает расширение полномочий Экономического, социального и экологического совета и обновление методов управления социальной защитой, чтобы вывести ее из-под контроля Министерства финансов.

Сложность, конечно, заключается в том, что в политическом ландшафте, разделённым между жесткими, авторитарными либералами и популистами-якобинцами, правыми и левыми, сил, способных осуществить такой проект, сегодня недостаточно. Тем не менее, будущее Франции в значительной степени зависит от ее способности перевернуть страницу авторитаризма и статизма в сфере социального управления. Как сказал Вильгельм Оранский: «Предпринимая что-либо, я не нуждаюсь в надеждах; упорствуя в своих действиях, не нуждаюсь в успехах».

Перевод: Фарах Мамедли