То, что нельзя купить Размышления Эмина Галалы

Думаю, все согласятся, что этого осталось мало. И становится меньше. Я о том, что за деньги не покупается. Даже за большие. И за очень большие тоже.

Что относится к непродажно-непокупаемому? Любовь, дружба, уважение. Это как должно быть в теории. В книжках про это написано. Не должны означенные этими словами чувства быть подвержены влиянию денежных знаков. Но все больше в нашем бренном мире исключений, доказывающих обратное. Все больше готовых продавать. Все больше желающих купить. И тем ценнее проявление искренних человеческих эмоций, которые не построены на сиюминутной выгоде и меркантильных соображениях.

Для молодежи это покажется дикостью, но некоторые люди среднего возраста вряд ли вспомнят, как и когда в нашу жизнь вошло понимание наличия у нас близких родственников по соседству. Мы что-то о них где-то слышали от старших, но знали мало. Разве что обнаруживали, что турецкие фильмы, попадавшие в Азербайджан на видеокассетах в конце 80-ых – начале 90-ых, можем смотреть без дубляжа. И что песни тогдашних звезд турецкой эстрады нам понятны.  Железный занавес разделил Турцию и Азербайджан. Коммунистическая Москва представляла Турцию как форпост враждебного Запада и острие наконечника НАТО, обращенного против СССР.

Когда Союз рухнул, Турция стала для большинства азербайджанцев первой «заграницей», в которую они съездили. Это сейчас визит в Турцию не воспринимается как зарубежная поездка, а в начале 90-ых это было знаменательнее Вегаса или Барбадоса. Турция поддержала нас в борьбе с армянским сепаратизмом. Да, та помощь отличалась от всестороннего партнерства, которое существует между странами сегодня, но та Турция была другой. Да и мы были другими.

Неизменным осталось одно – заложенное на генетическом уровне чувство братства и солидарности. «Один народ – два государства» — это не просто лозунг. Это реалии, как бы они кое-кого не раздражали, а то и вводили в ступор. Речь не о дежурных улыбках. Я о реакции в отдаленной провинции в повседневной жизни, без стремления просто угодить клиенту.

Да, у каждой страны свои интересы, и они преобладают над эмоциями, но в случае Турции и Азербайджана эмоции двухсторонних взаимоотношений играют огромную роль в определении интересов. Если попытаться представить – гипотетически – что одна из стран решит продвигать свою повестку дня в ущерб интересам другой (пусть это трудно предположить, учитывая уровень и динамику отношений), то она немедленно столкнется с конкретным недовольством своих граждан. «Джан, Азербайджан» и «тюркляр гардашымыздыр» не просто клише.

Мы вместе в радости и в горе. Это как раз-таки клише, шаблон, но в отношениях между истинными друзьями и братьями он проявляется совсем не как дежурная фраза. Нас никогда никто не заставлял выходить на улицы для празднования побед турецких футболистов. Это шло от сердца. Их никто не заставлял радоваться нашей победе в 2020. Это детали, но суть неизменна – мы близки и нужны друг другу. Поправлю себя сам – нет «нас» и «их». Есть мы. Я ничего не упрощаю и не собираюсь оспаривать существующие различия культурно-религиозного, и еще какого угодно характера. Но даже умноженные во сто крат они не перевесят встроенных магнитов и естественного взаимопритяжения азербайджанцев и турков.

Трагедия, которую сегодня переживает турецкий народ, это наша общая боль. И, как ни странно, общая гордость. Сотни тысяч азербайджанцев делают все, что могут, чтобы облегчить боль турецких братьев и сестер. Каждый азербайджанец переживает происшедшее в братской стране как свое горе.

Как бы тяжело ни было наблюдать кадры превращенных стихией в руины домов, мы знаем – Турция справится. Турки сильны духом и им не привыкать к тяжелым испытаниям. Мы рады быть рядом с ними и внести посильный вклад. Да, весь мир сегодня рядом с Турцией, но наша помощь все-таки несколько отличается от прибывающей из других стран. В нашем случае речь не о гуманизме и общечеловеческих ценностях, речь об инстинктивном желании помочь братьям и сестрам, в дом которых пришла беда.

А что до тех, кто глумится и потешается – есть и такие – то пусть помнят, что карма - изрядная стерва. А если не желают, и находят в себе силы трактовать случившееся как кару за «геноцид», за поддержку азербайджанцев в борьбе за освобождение Карабаха, то пусть ответят – что случилось в Армении в 1988 году?

И последнее – как бы я не относился к армянам, и как бы хорошо не помнил, какие страдания они принесли моему народу, если завтра стихийное бедствие произойдет в Армении, я не буду злорадствовать. И не побоюсь спорить с любым, кто сочтет это возможным. Кто-то спросит «почему»?

Потому что я азербайджанец.