Ирония судьбы с тяжелым черным дымом Размышления Эмина Галалы

По телевизору это видели почти все. Те, кто не выносит насилия и крови – хоть раз, мельком, случайно. У кого нервы покрепче – в который раз мрачно рассматривая кадры с места очередного теракта. Их, к сожалению, меньше не становится. Но у большинства из тех, кто хоть раз видел это вживую, такие кадры вызывают особые ощущения

Мне довелось беседовать с очевидцами атак террористов-смертников, включая тех, кому посчастливилось пережить так называемые комплексные атаки. По-английски их почему-то называют спектакулярными, то есть зрелищными, наверное, подразумевая воздействие, которое кадры таких атак производят на зрительскую аудиторию. От леденящего ужаса для большинства, то есть для нормальных людей,  до радостного хлопанья в ладоши меньшинства – заказчиков и их сторонников, включая перспективных кандидатов на главную роль в следующей серии кровавой мыльной оперы «Террор».

Слушать рассказы выживших тяжело. Многие до сих пор не могут совладать с эмоциями, вспоминая страшные минуты. Некоторые цепенеют, и звучат так, как будто это случилось не с ними. Но при всем многообразии воспоминаний некоторые аспекты неизменны. Сильный, часто сбивающий с ног удар необычно твердой ватной стены вперемешку с осколками камня и стекла. Звенящая, оглушающая тишина. Черный дым догорающих машин. Уши молчат, а глаза вопят о том, что видят в разорванных криками ртах раненых и на судорожно распахнутых предсмертными стонами и хрипами, хватающих воздух губах умирающих. Подсознательное, аллегорическое осязание запаха просверленного зуба, которого быть не может, но оно тем не менее есть, будто в кабинете дантиста. Буднично, как вода из фонтанчика в парке, булькающая кровь, вытекающая из ран и быстро густеющая под палящим солнцем или превращающаяся в причудливый коктейль в ближайшей дождевой луже. Чьи-то красные от крови дрожащие пальцы, судорожно прикуривающие сигарету, так что через несколько секунд табак и бумага насквозь пропитываются ею и со стороны кажется, что человек курит сгусток крови. Слух возвращается не сразу, но дает о себе знать через какофонию воплей ужаса и боли, истерических рыданий, отчаянных попыток найти за секунду до взрыва стоящих рядом детей и членов семьи, нарастающий вой сирен машин скорой помощи и служб правопорядка. Сортировка медиками пострадавших на тех, кому еще можно попытаться помочь, и кто безнадежен (также известная как «триаж»), жестокая, но необходимая.  

Было немало случаев, когда террористы приводили в действие второй заложенный неподалеку механизм, дождавшись прибытия спасателей, журналистов, родственников погибших и раненых и просто зевак. Однажды грузовик со взрывчаткой сдетонировал рядом с контейнером с сахарной пудрой, многократно усилившей эффект от взрыва и накрывшей территорию сладким, похожим на карамельное «одеялом», под которым умирали люди. Когда после взрыва в брешь в стене укрепленного здания, против которой направлена атака, устремляются «пехотинцы» - вооруженные стрелковым оружием и гранатометами смертники, то находящиеся в атакуемом здании начинают захватывающую игру в прятки. Главный приз в ней - жизнь. Спрятаться где-нибудь, где тебя не успеют найти хладнокровные убийцы, методически прочесывающие комнату за комнатой, или положиться на бронированные двери специального убежища, которые попытаются снести взрывчаткой, и никто не скажет заранее, где дорога к смерти, а где к выживанию. Но это не все. У детской считалочки «три-четыре-пять, я иду искать» есть вторая серия – нужно, чтобы специальные силы, зачищающие территорию, не приняли тебя случайно за террориста. У «коммандос» простая установка: «сначала стреляем, потом выясняем», и понять их можно - зная, с кем они имеют дело, рисковать они не хотят. 

5-6 террористов с груженым взрывчаткой автомобилем могут проникнуть на территорию профессионально охраняемого компаунда. Они доказывали это не раз и не два. Почему самые подготовленные и прекрасно вооруженные элитные части и отборные частные компании не научились противостоять смертникам, которые не продержатся против них и пяти минут в обычном бою? Ответ в вопросе. Это смертники. Они не приходят выполнить цель и уйти. Они приходят, чтобы нанести максимальный урон. На этом все. У всех этих нелюдей билеты в один конец, они и не пытаются выжить. Это ломает все известные каноны и писаные и неписаные законы ведения ближнего боя и обеспечения периметра безопасности. Каким бы храбрым не был защищающийся, как бы он не был готов на самопожертвование, он хочет жить. Тот, с кем он воюет, хочет умереть, при этом захватив с собой как можно больше людей. 

Отправной точкой ко всем этим воспоминаниям явились события четверга в Кабуле. Страшная трагедия. Очередная, но в то же время уникальная. Страшная ирония атаки в том, что 20 лет беспощадно уничтожавшие друг друга американцы и талибы вдруг оказалась мишенью одного общего врага. Американские морпехи и элитные части «Талибана», отправленные обеспечить порядок в аэропорту, пали вместе, подобно товарищам по оружию. А ведь они были и остаются экзистенциальными врагами, само существование которых противно каждой их этих двух сторон. Но появился третий игрок – ИГИЛ. ИГИЛовцы уже пытались спровоцировать столкновение американцев и талибов в аэропорту, поочередно обстреляв обе стороны с направлений, где, по идее, расположились американцы и их союзники - афганские спецназовцы, и талибы соответственно. Надеялись, что одна из сторон откроет ответный огонь и ситуация выйдет из-под контроля, но не сработало. Тогда прозвучали взрывы.

В одной из своих статей я провел параллель между ИГИЛ и «Талибаном», сравнив их с мамбой и коброй. Если под коброй иметь в виду талибов, то она прячет ядовитые зубы (если даже на время) и хочет помочь американцам уйти побыстрее. У ИГИЛ совсем другой подход, и его стремительное усиление в Афганистане грозит осложнениями не меньшими, чем приход к власти «Талибана». ИГИЛ на данный момент своего рода беспредельщик мира террора, в то время как талибы хотят добиться баланса сил и порядков в хате по их «понятиям». Случившаяся в минувший четверг трагедия – только цветочки на страшном дереве смерти. Ягодки не заставят себя долго ждать, и появляться они будут не только в самом Афганистане, но и в регионе, где ИГИЛ ведет с «Талибаном» борьбу за влияние и контроль над источниками финансирования, плюс за умы радикально настроенного населения. А таких там немало.

Президент Байден заявил, что американские морпехи, отдавшие жизни в аэропорту Кабула, погибли во имя свободы. Это, безусловно, так. Эти ребята погибли, чтобы дать возможность внезапно оказавшимся в центре «идеального шторма» мирным людям – и американцам, и афганцам – покинуть Афганистан и найти безопасное убежище. Вечная им память.

Но что скажут лидеры «Талибана» о своих бойцах, убитых в четверг террористами ИГИЛ? За что погибли они? 

Коллаж: Гасан Агаджанов / Caliber.Az