Ливан: путь к катастрофе Печальное наследие французского колониализма

Несколько десятилетий назад среди интеллигенции Восточной Европы был популярен миф о «маленькой стране», где царит покой, порядок и всеобщее процветание. Адепты данной мифологии, скорее всего, вдохновлялись образом Швейцарии или Монако, забывая, что в мире существует куда больше «маленьких стран», чьи будни — это бесконечные кризисы, нищета и потрясения. Одним из самых известных примеров тому является Ливан, проделавший путь от «Ближневосточной Швейцарии» до failed state, поля битвы соседних держав и противоборствующих группировок. 

Некогда, во времена Османской империи, земли, на которых сегодня расположены Ливан, Сирия, Иордания и Израиль, были единым экономическим и политическим регионом, известным как «Великая (Большая) Сирия». Однако после Первой мировой войны часть этих земель перешла под мандат Франции. Стремясь укрепить свое влияние, прежде всего за счет многочисленных христиан-маронитов, живших на побережье Средиземного моря, французы в 1920-м году выделили часть земель в отдельную административную единицу, Великий Ливан, на месте которой в 1926 году была создана Ливанская Республика. 

До Второй мировой войны Ливан находился в колониальной зависимости от Франции, и только в 1943 году страна смогла получить независимость. К сожалению, внутриполитическая система, созданная Парижем, продолжала функционировать в Ливане и в последующие десятилетия. Как выяснилось, она оказалась бомбой, заложенной под новым ближневосточным государством. 

Желая сохранить власть за христианами, французы установили порядок, согласно которому ливанским президентом должен был быть христианин, а премьер-министром — мусульманин-суннит. Эта система работала, пока христиане составляли в Ливане большинство населения. На фоне соседних государств, сотрясаемых государственными переворотами и междоусобными войнами, ближневосточная страна казалась островком стабильности. Богачи соседних арабских стран вкладывали свои средства в ливанские банки, а европейские туристы ездили кататься на лыжах в ливанских горах, что и создало за страной имидж «Ближневосточной Швейцарии». Но процветание страны оказалось недолговечным. 

Главным образом это было связано с изменением демографического баланса в стране. После войны 1948 года в Ливан пришли десятки тысяч беженцев из соседней Палестины. Хотя они не получили гражданских прав, их присутствие оказало существенное дестабилизирующее влияние на ситуацию в стране. В 1958 году попытка президента-христианина Камиля Шамуна переписать конституцию, чтобы остаться на второй срок, привела к выступлениям мусульман. Правительству Ливана пришлось обратиться за помощью к США. Американская морская пехота подавила протесты, но это был первый звонок грядущего кризиса.

В середине 1970-х годов в стране началась полномасштабная гражданская война, где друг с другом воевали отряды христианских фалангистов, палестинские вооруженные формирования и шиитские милиции. В конфликт, продолжавшийся более пятнадцати лет, вмешались и внешние силы. Периодически часть территории Ливана занималась сирийскими и израильскими войсками, в 1980-е годы в стране были развернуты французские и американские контингенты. 

В 1990 году гражданская война формально подошла к концу, но мир и политическая стабильность так и не вернулись в Ливан. За исключением непродолжительного периода экономического подъема в 1990-е годы, вся история страны стала чередой экономических и политических кризисов.

Рафик Харири, саудовский бизнесмен ливанского происхождения, ставший премьер-министром страны, попытался вывести Ливан из кризиса. Он начал масштабный проект реконструкции Бейрута и привлек многомиллионные инвестиции из стран Персидского залива. Экономика стала возрождаться из пепла, но расплатой за это стал рост государственного долга, достигшего к началу нулевых 16 миллиардов долларов, астрономической суммы для небольшой страны. Значительная часть этих средств пошла на финансирование коррупционных связей и клиентских отношений среди конфессиональных политических кланов.

В 2005 году Рафик Харири был убит, и после его смерти ситуация в Ливане стала стремительно ухудшаться. В 2006 году разразилась война между группировкой «Хезболла» и Израилем, что привело к сотням человеческих жертв и разрушению многих объектов инфраструктуры. После того как в соседней Сирии началась гражданская война, Ливан стал транзитной точкой для тысяч беженцев, бегущих от боевых действий. Сегодня на 6 миллионов жителей страны приходится два миллиона беженцев. В 2019 году Ливан поразил жесточайший экономический кризис. В 2020 году на рейде Бейрута взорвался корабль «Rhosus», перевозивший аммиачную селитру, что привело к множеству жертв и гигантским разрушениям в самом сердце ливанской столицы. 

Согласно отчету Всемирного банка за 2021 год, «Ливан переживает самую тяжелую и затяжную экономическую депрессию. Экономический и финансовый кризис, вероятно, войдет в десятку, а возможно, и в тройку самых серьезных кризисов в мире с середины девятнадцатого века. Перед лицом колоссальных вызовов продолжающееся бездействие политиков и отсутствие полноценно функционирующей исполнительной власти угрожают и без того ужасным социально-экономическим условиям и социальному миру без ясного поворотного момента на горизонте».

Уже в 2022 году будни некогда процветающей ближневосточной страны скорее напоминали сцены из постапокалипсиса. Электричество в Ливане дают по несколько часов в сутки, что заставляет людей обзаводиться электрогенераторами. Обычным делом являются проблемы с питьевой водой. Если в стране не идет очередная война, то путешествовать по Ливану безопасно, но буквально каждые несколько километров на дорогах стоят блокпосты, ночное освещение на улицах не работает, а в городах можно видеть бесчисленные офисы банков и здания отелей, чьи двери закрыты металлическими жалюзями. Даже купить сувениры в Ливане — это нелегкий труд. Во времена «Ближневосточной Швейцарии» страна была идеальным «постиндустриальным обществом». Здесь никогда ничего не производили, ливанцы жили за счет туризма и банковского бизнеса. 87% процентов ВВП страны приходилось на сферу услуг. В них было занято 65% населения страны. Банкротство банков и прекращение туризма похоронили экономику страны. 

По словам российского режиссера Андрея Молодых: «Ливан сильно изменился. Раньше это была очень — я бы сказал так — оптимистическая страна. Люди на улицах, в магазинах, в кафе были настроены позитивно и добродушно. Они с уверенностью смотрели в будущее. После люди там очень озлобились. Это не слишком типично для ливанцев». 

Проезжая по Ливану, ты понимаешь, что гражданская война в этой стране не завершена, но лишь отложена до времени. По плакатам на стенах и лозунгам довольно легко определить, в каком квартале города вы находитесь — в христианском, суннитском или шиитском. У дорог свалены противотанковые ежи, которыми можно в любой момент перекрыть автотрассы. Доступ в богатые кварталы блокируется бетонными перекрытиями. Заложенная французами бомба под Ливаном никуда не исчезла. Жители этой страны прежде всего считают себя не ливанцами, а членами той или иной религиозной конфессии. Периодически между ними происходят столкновения. 

Сегодня Ливан переживает новую трагедию. Страна вовлечена в противостояние между «Хезболлой» и Израилем. Уже около 900 тысяч ливанцев были вынуждены покинуть свои дома из-за развернувшихся боевых действий. Множество жилых зданий и объектов инфраструктуры были разрушены. При этом ливанское правительство и армия не способны оказать какое-либо влияние на разворачивающиеся события и пассивно наблюдают за происходящим. 

Таким образом, Ливан — это печальный пример наследия французского колониализма, создавшего в регионе искусственные границы и сформировавшего в Ливане политическую систему, отвечавшую сиюминутным интересам Франции начала XX века, но подорвавшую политическую стабильность страны на долгие годы.