Бои внутри ОДКБ: Война и мир в центре Азии Точка зрения Сергея Богдана

На фоне обострения пограничного конфликта с Душанбе Кыргызстан в четверг отменил ограничения на приобретение охотничьего нарезного оружия для своих граждан в приграничных с Таджикистаном и Узбекистаном районах. Бишкек также упразднил возрастные ограничения по призыву при необходимости обороны тех же районов. Мобилизуя приграничное население, кыргызские власти пытаются противостоять соседнему Таджикистану, обладающему более сильной армией. На фоне разрастания российско-украинской войны, может ли крупный вооруженный конфликт вспыхнуть и в Центральной Азии?

Бои внутри ОДКБ

Раздача оружия местным жителям вряд ли прибавит шансов кыргызской стороне выстоять при столкновении с тяжеловооруженной таджикской армией. Неудивительно, что Бишкек пробует и другие средства, в частности, в четверг он призвал Организацию договора о коллективной безопасности (ОДКБ) направить своих наблюдателей на кыргызско-таджикскую границу. И Кыргызстан, и Таджикистан являются членами ОДКБ, но организация, ведущую роль в которой играет Россия, пока занималась в основном внешними угрозами. С таким подходом кыргызское руководство не согласно, и действительно, после январской операции ОДКБ в Казахстане говорить, что ОДКБ занимается лишь защитой внешнего периметра границ блока, стало совсем нелогично. Подчеркивая свое несогласие с действиями (скорее бездействием) ОДКБ и РФ, 7 октября президент Кыргызстана Садыр Жапаров не поехал в Санкт-Петербург на неформальный саммит государств СНГ, приуроченный к 70-летию президента РФ Путина. Через два дня Бишкек отменил учения ОДКБ «Нерушимое братство» на своей территории, а в маневрах «Рубеж-2022» в Таджикистане, которые начались в прошлый понедельник, кыргызы участвовать отказались.

Но провести параллели между этими действиями и действиями по отношению к ОДКБ со стороны армянского руководства во времена Пашиняна невозможно. Пашинян всегда ставил задачу вывести Армению из тесного союза с РФ. А, для сравнения, вице-премьер Кыргызстана Эдиль Байсалов намедни так прокомментировал отказ Бишкека от участия в мероприятиях ОДКБ: «У нас абсолютно нерушимое членство в ОДКБ, у нас никаких проблем в отношении этой организации... Но, конечно же, в свете недавних событий не остыла кровь».

Что касается российской позиции, то Кремль особо не склонен влезать в нынешний конфликт. На прошлой неделе президент РФ Путин находился в Астане, где среди прочих мероприятий принял участие и в трехсторонней встрече с президентом Кыргызстана Жапаровым и президентом Таджикистана Рахмоном. В публичном заявлении Путин заявил: «И Кыргызстан, и Таджикистан относятся к нашим близким союзникам. Мы работаем в рамках международных организаций очень близко и, безусловно, являемся стратегическими партнерами». Но, как написали московские газеты, «довольна этой встречей осталась только одна сторона — киргизская». И действительно, президент Таджикистана Рахмон уже в Астане публично упрекнул Москву, что она, по его словам, не уважает своих партнеров в регионе. Российские эксперты вообще говорят, что Душанбе в области безопасности делает основную ставку на Китай.

Конфликт низового уровня

Конфликты на границе Таджикистана и Кыргызстана в Ферганской долине периодически вспыхивали уже два десятилетия. По таджикским данным, за последние 12 лет имело место более 230 инцидентов, особенно острые в 2014 и 2019 годах. Обычно эти стычки сводились к локальному вандализму, избиениям и разбитым машинам на отдельных отрезках границы.

Все резко изменилось в апреле прошлого года, когда спор местных жителей вокруг установки таджикской стороной камеры наблюдения у объекта водоснабжения на реке Исфара не только вылился в бросание камней несогласными с кыргызской стороны, но и привел к стычкам на многокилометровом участке границы. Тогда впервые произошли масштабные столкновения с участием силовых структур сразу в нескольких удаленных между собой местах. Тогда же впервые начали и жечь дома — причем и участие силовых структур, и такое уничтожение самих поселений в ряде случаев могло быть «инициативой на местах». В любом случае, этот сценарий повторился и в нынешнем раунде кровопролитного противостояния, который начался 14 сентября.

Проблемой в отношениях двух среднеазиатских стран являются не столько границы 1920-х годов — сколько бы ни говорили про «топорный раздел» Центральной Азии в те годы, но тогдашнее разграничение новообразуемых республик шло долгим путем политических консультаций и привлечения экспертных знаний — учитывались не только языки и прочие культурные особенности населения, но и хозяйственная интегрированность, транспортные и прочие факторы. В случае конкретных нынешних конфликтов, их истоки следует скорее искать в последствиях корректировки границ в связи со строительством каналов и водохранилищ в 1950-е годы в рамках сельскохозяйственного развития региона. Более того, они порождены не столько самой корректировкой рубежей, сколько отсутствием на местности соответствующих пограничных знаков. В результате таджикская сторона ссылается на карты 1920-х, кыргызская — 1950-х, а вместо границы на местности все четче вырисовывается линия противостояния.

И дело не совсем в несговорчивости руководства двух стран. В момент начала нынешнего кризиса и Рахмон, и Жапаров были в Самарканде на саммите ШОС 15-16 сентября и сразу же смогли договориться о прекращении огня. Однако это не помогло. Сходная ситуация была и весной прошлого года, когда о деэскалации быстро договорились руководители органов госбезопасности. Даже сейчас, раздавая оружие своим гражданам на границе с Таджикистаном, кыргызские руководители подчеркивают в интервью: «Люди требовали от нас, чтобы мы приняли какие-то меры для отражения повторной таджикской агрессии. Хочу подчеркнуть: это следует воспринимать не как подготовку к новой эскалации конфликта, а как стремление ее избежать... мы хотим, чтобы противоположная сторона протрезвела. Сейчас звучат предложения лишить Эмомали Рахмона звания почетного гражданина Бишкека. Но мы не хотим этого делать. Мы еще верим, что придет время — и Рахмон приедет в Бишкек как уважаемый гость».

Что называется, прочувствуйте разницу с дичайшей риторикой в отношении друг друга, до которой опустились стороны в Восточной Европе! Одним словом, в случае столкновений на границе Таджикистана и Кыргызстана речь идет скорее о низовых конфликтах. И, как отмечает «Аль-Джазира», «договоренности между столицами не отражают местные настроения». А потому и решение проблемы затруднено. Руководство Кыргызстана предлагает закрыть вопрос, обменявшись территориями, но это вряд ли возможно в связи со сложным характером Ферганской долины как самого густонаселенного района Средней Азии, причем района главным образом сельскохозяйственного. А это значит, за каждый клочок земли там местные жители будут стоять до последнего.

Эхо пандемии и российско-украинской войны в Центральной Азии

Впрочем, следует отметить, что кыргызско-таджикские споры идут не просто за территорию, землю как таковую, но и за различные природные компоненты (как источники воды), и ресурсы (вроде пастбищ), которые территориально порой сложно привязать топографически и разделить, не нанеся при этом ущерба другим ресурсам. Например, для сельскохозяйственной деятельности в этом районе зачастую требуется немало воды (скажем, для выращивания хлопка или риса), которую необходимо специально доставить на поля. Ну а животноводам, соответственно, жарким летом нужны пастбища выше в горах, которые могут быть рядом, но уже в другой республике. Иными словами, зачастую оказывается, что заниматься сельским хозяйством в регионе возможно лишь при открытых границах и добрососедском сотрудничестве.

Ситуация усугубляется и вследствие влияния процессов изменения климата в последние годы — то же таяние ледников в горах нарушает гидрологический режим рек, причем ледники и реки могут находиться в юрисдикции разных стран. Прибавим сюда фактор демографического роста, который имеет место во всей Ферганской долине и во всех трех странах, которым принадлежат различные ее части. При этом население Таджикистана растет, по данным ООН, на 2,4% в год, это быстрее чем у других государств региона и население этой страны уже приближается к 10 млн. Демографический рост Кыргызстана далеко от него не отстает, но население этой страны составляет сейчас лишь 6,7 млн человек.

Последней каплей, которая привела к обострению ситуации на кыргызско-таджикской границе с весны прошлого года, возможно, оказались последствия пандемии. С одной стороны, это привело к нарушению торговых потоков, в частности сельскохозяйственной продукции из региона. А ведь граница между Таджикистаном и Кыргызстаном - это и граница Евразийского экономического союза и соответствующей таможенной зоны, в которую входит Кыргызстан, но не входит Таджикистан, что увеличивает экономическую роль этой слабо оформленной границы.

С другой стороны, в результате глобального экономического спада снизились денежные переводы от выходцев из региона, работавших за рубежом. В одной только России находится миллион граждан Кыргызстана и два миллиона — граждан Таджикистана. По данным Всемирного банка, в 2021 году переводы от работавших за рубежом граждан составляли 35% ВВП Таджикистана и 33% ВВП Кыргызстана — что позволило эти государствам войти в пятёрку наиболее зависимых от мигрантов стран мира. Для сравнения - в Узбекистане доля денежных переводов в ВВП составляет уже лишь 13%, а в Казахстане и вовсе незначительные 0,2%.

И, кстати, в этом году предполагается, что эти переводы денег рабочими-мигрантами в Центральную Азию упадут примерно на четверть — точно высчитать вряд ли получится, поскольку трудно разделить средства от гастарбайтеров и средства россиян, выводимые за рубеж в связи с санкциями против РФ. Так что война в Украине, ведущая к экономическому спаду в России, может способствовать «разогреву» этого конфликта и в Средней Азии.

Хорошие новости из Центральной Азии

О Средней Азии принято писать как об очаге нестабильности и кризисов, но, глядя на нынешние тенденции, с этим трудно согласиться. Страны региона находят решения своих проблем - причем самостоятельно! Кыргызские политики нередко подчеркивают, вероятно, взывая к западной аудитории, дескать, часть проблемы в том, что «Кыргызстан - демократичный, а Таджикистан — нет». Оставим в стороне оценки кто кого демократичнее, тем более что нередко демократию путают с отсутствием госуправления вообще.

Несостоятельность аргумента видна и в другом: ведь почему-то узбекское руководство смогло недавно договориться с тем же Таджикистаном по разминированию и делимитации узбекско-таджикской границы. Напомним, эта граница была заминирована с самого начала 2000-х годов из-за опасений Ташкента по поводу возможности перехода границы радикальными вооруженными формированиями. И еще важный момент - в этом случае страны и народы региона снова показали очевидное - они способны сами решать свои споры, без Москвы, Вашингтона, Брюсселя и т.п. глобальных игроков. Как заметил недавно президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев: «Международные организации и другие государства предлагали себя в качестве посредников, чтобы убрать мины, но я отказался. Потому что для этого и наших собственных сил хватит. Ведь как мы можем быть в плохих отношениях с нашими соседями!».

Потому следует четко назвать проблему: нестабильность характерна именно для кыргызско-таджикской границы, в то время как Кыргызстан и Узбекистан быстро решили в последние годы все пограничные вопросы, и планируют окончательно оформить границу к концу этого года.

И уж тем более несостоятельны идеологизированные анализы ситуации в Средней Азии с отсылками к некоему извечному столкновению культур и цивилизаций. Являются ли эти стычки проявлением некоего древнего конфликта иранской и тюркской цивилизаций, «Ирана» и «Турана»? Но Таджикистан — страна, в которой немало связей с соседними тюркскими народами, тот же Садриддин Айни писал по-узбекски, а известные писатели соседних тюркских народов порой писали по-персидски (таджикски). И все ведь не ограничивалось элитами — работая с архивами обкомов компартии Таджикистана в 1980-е годы, я был поражен - на заседаниях выступления были не только по-таджикски и русски, но и нередко на узбекском, кыргызском и туркменском языках! Известный германский ученый-иранист Герхард Дёрфер как-то заметил, что о самом таджикском языке можно сказать, что хотя он и иранской группы, но судя по его лингвистическим особенностям он находится в переходном состоянии в направлении тюркских языков. Нет никакого столкновения культур и цивилизаций — есть комплекс культур народов Средней Азии. А потому и неудивительно, что «иранский Таджикистан», столкнувшись с «тюркским Кыргызстаном», дружит со столь же «тюркским Узбекистаном».

И последний момент, вызывающий оптимизм в отношении Средней Азии. Нам много лет рассказывали, что если американцы уйдут из Афганистана, то это вызовет нестабильность. Об этом говорилось как о практически некоей аксиоме, будто бы афганцы и их соседи как дикари без оккупантов вообще неспособны устроить свою жизнь и друг друга поубивают. Прошло уже больше года с момента падения проамериканского режима в Кабуле, а в Центральной Азии все спокойно — да, в июле несколько реактивных снарядов непонятного происхождения залетели на территорию Узбекистана из Афганистана, но трудно считать это серьезной угрозой. Да, в самом Афганистане полным-полно проблем в целом и с его новым правительством в частности, но это отнюдь не тот региональный апокалипсис, о котором писали в связи с выводом американских войск и падением проамериканского режима!

Подводя итог, можно сказать, что несмотря на напряженность между Кыргызстаном и Таджикистаном, ситуация в Средней Азии на данный момент не выглядит взрывоопасной. Российско-украинская война действительно подогревает обстановку на кыргызско-таджикском пограничье, но ситуацию в этом районе не стоит обобщать на весь огромный регион — ведь в случае кыргызско-таджикского конфликта главное значение имеют именно локальные споры, обострившиеся вследствие аграрного перенаселения и экономического спада. Они опасны и никуда не уйдут без фундаментального решения проблем развития пограничных районов — но они пока локальны.

В то же время очевидны тенденции к стабилизации остального центральноазиатского региона – урегулируются пограничные вопросы, в результате повышения взаимного доверия страны демилитаризируют свои границы, растет сотрудничество внутри региона, особенно в связи с активной ролью Казахстана и Узбекистана. Сюда же следует прибавить непростое, но в целом относительно бесконфликтное развитие ситуации вокруг Афганистана.

Все это создает благоприятные условия для реализации политики Азербайджана и Турции по выстраиванию новых каналов взаимодействия не только со странами Центральной Азии, но и между странами этого региона и остальным миром — примером чего были недавние переговоры Баку и Астаны по возможности выстраивания альтернативных трубопроводных маршрутов через Азербайджан.