«Я был бы рад, если какой-нибудь армянский режиссер поставил Мамедкулизаде или Ахундова»
Кямран Шахмардан в гостях у Caliber.Az

ИНТЕРВЬЮ  16 Августа 2022 - 14:04

Азербайджанский режиссер, актер, драматург Кямран Шахмардан родился в 1972 году в Баку, живет и работает в Финляндии и Эстонии. Создатель и художественный руководитель Театра и Фестиваля Black & White (Черное и белое), почетный член Финского культурного фонда, член Союза театральных и кинодеятелей Финляндии, член Unima, художник года в Финляндии 2008, художественный руководитель МАР Фестиваля 2018-2019 (Азербайджан), ставил более 40 спектаклей в разных театрах мира.

Представлять его особой надобности не вижу, он и так человек известный, а то, что рассказал выше – не более чем краткая, сухо изложенная биографическая справка. Говорить о нем можно долго, а с ним – еще дольше. Меня зацепила его постановка «Трехгрошовой оперы», а «Утиную охоту», «Записки из мертвого дома» и «Страсть» увидел чуть позже. Впрочем, лучше него о нем самом никто не расскажет.   

- Каково это быть азербайджанцем в Финляндии и кому сложнее -  нашему там или человеку с европейским паспортом и привыкшему к европейским порядкам в Азербайджане?

- Начнем с того, что я космополит. Родился в Азербайджане, а сейчас живу в Финляндии. Поймите меня правильно, горжусь тем, что я азербайджанец, но считаю себя гражданином мира, ибо я уверен, что наша планета слишком маленькая и хрупкая, чтобы делить ее по месту рождения. Вся планета мой дом!

Отвечаю на ваш второй вопрос. Все зависит от человека и от его требований к социуму, а также к самому себе.

- Что было самым сложным в деле «сделать себе имя» в чужой стране? Ощущал какое-то неприятие, отношение в духе «понаехали, понимаешь»? Я не о восприятии людей на улице, а именно в среде людей искусства. Не казалось ли, что вся эта толерантность – просто один из способов показать чужаку его место? А может, это просто хорошее воспитание? Или люди искусства разительно отличаются от публики с улицы?

- Мне кажется, что финны очень толерантны к эмигрантам, но… (!) хочу заметить, что в Финляндию попасть очень сложно, и по сравнению с той же Швецией, здесь намного меньше иностранцев (беженцев). Каждый иностранец, живущий в Финляндии, имеет достойную социальную жизнь, но сделать карьеру в этой стране и занять свое место на социальной лестнице, тем более если ты художник, намного сложнее, чем где-либо. Во-первых, высокий уровень безработицы, во-вторых, бетонная стена безразличия. И вот, если ты пробиваешь эту стену и добиваешься успеха в своей профессии, тут уже неважно, иностранец ты или финн. Тебя уважают и почитают.

- Кто для тебя непререкаемый авторитет, если таковой есть? Я не только о режиссерах, об авторах тоже. Мы как-то спорили о Брехте, помню, что Беккета ты ставил выше. Всё еще придерживаешься той же точки зрения? Или пандемия вообще отбила охоту думать о театре абсурда?

- И Брехт, и Беккет для меня непререкаемые авторы были, есть и будут. Каждый из них создал свой мир в театре, со своим языком и манерой повествования. У Брехта больше театр представления (шоу). Брехт - это тот человек, который говорил, что театр прежде всего для людей. А у Беккета интеллектуальная драма (театр парадокса).

Многие авторы, в том числе и названные драматурги, в целом повлияли на мое формирование. В особенности мне хотелось бы подчеркнуть Питера Брука, Антонена Арто, Ежи Гротовского. Именно они дали мне систему современного театра - театра без границ (синтетического театра), где немаловажен визуальный контакт. В целом театр - это живой организм, который должен меняться и быть чувствительным к изменениям социума. От личности к обществу. От общества к человеку. И пока театр жив, этот процесс должен быть постоянным, в противном случае мы получаем мертвый театр – театр-музей.

В данный момент я сильно увлечен Сервантесом. Для меня его «Дон Кихот» - настольная Библия.

- «Утиная охота» — это, на мой взгляд, твоя самая сильная постановка, Вампилова читать порой трудно, не то что ставить, потому представляю, как ты был вымотан. Что в работе режиссера первично: работа с актерами, уровень их таланта, качество произведения, материально-техническое оснащение, «поймет ли зритель» - или что-то другое?

- Я уверен, что каждая книга, в том числе и драматургия, находит своего читателя. Вампилов появился в моей жизни очень вовремя. Вопросы, поставленные Вампиловым, мне показались очень личными и понятными для того периода моей жизни.

Отвечая на следующий вопрос, буду краток. Начиная от идеи и закачивая премьерой. Для моей профессии важно всё - звук, свет, форма, все должно слиться в единую симфонию, раскрывающую идею автора и соавтора, то есть всего коллектива.

- Что обычно служит главным триггером для творчества? Именно для твоего творчества. Что? Стресс, счастье, состояние полного покоя, шок?

- Конечно же, идея, которая может вызвать и шок, и провокацию, и конфликт, а также любовь. Главное, чтобы тема тебя тронула до глубины сердца, тогда ты сможешь рассказать историю так, чтобы ее почувствовал и зритель. Мне не страшно быть на сцене непонятным, скорее, важно быть понятым.

- Война – это мир. Не в том смысле, который вложил в эту фразу Оруэлл, а в том, что она всегда как подстегивает научно-технический прогресс, так и изменяет наше видение мира и не может не отразиться на культуре. Наша победа – она отразится на твоей работе? Есть какие-то планы или нужно время для рефлексии, «окопная правда» рождается не сразу?

- Суть жизни - это, конечно же, конфликт черного и белого. Это божественная драматургия - начало начал. Но в каждом хаосе можно увидеть гармонию, если уметь ее упорядочить. Я вообще уверен, что тему войны мы не должны затрагивать ещё три-четыре года, а может быть, и все десять.

Затем в эти воспоминания должны вмешаться писатели и драматурги, раскрывая тему войны с разных сторон. Такая временная пауза необходима, чтобы общество осознало тот масштаб трагедии, которую принесла война.

Если честно, я все время говорю о войне между человеком и обществом, религией и верой. А тема любви скрепляет все.

- Нужна ли, по-твоему, цензура? Я не о самоцензуре и не об инстинкте самосохранения, я о группе дяденек и тетенек, которые будут решать: это вот можно, а вот это ставить нельзя, потому что «народ нас не поймет»?

- Чувство меры - чувство врожденное, и только художник это чувствует. Художник сам себе цензура.

Современный европейский театр, театр ХХI века, высокоинтеллектуальный и высокотехнологичный. Люди, занимающиеся этим, профессионалы, преданные своему делу и той теме, которую они пытаются раскрыть, так как театр в целом является зеркалом общества и должен проецировать актуальные проблемы общества. А также моделировать интеллект и душу. 

В современном театре не только художник сомневается, но и зритель. В идеале зритель делает заказ художнику. И художник пытается это воплотить на сцене.

- Кто твой зритель? Я о классовой составляющей, то есть на какой ступени социальной лестнице он находится? 

- Тот театр, о котором я говорю, существует для людей из разных социальных групп. Театр должен быть высоко интеллектуальным и в то же время искренним, а значит понятным многим.  Театр - это завораживающий, яркий, но в то же время сложный вид искусства. Он требует душевной и интеллектуальной подготовки. И что самое главное - на сцене стоит живой человек! И говорит о тех же проблемах, что и сам зритель. Порой художник идет дальше и, переосмыслив, показывает новые возможности и решения того и иного драматургического конфликта. Решения могут быть разные. Цель художника - раскрыть суть и поставить правильно вопрос перед зрителем.

- Ты посмеиваешься над своим зрителем или считаешь его ровней себе? Потакаешь его вкусам или просто делаешь то, что считаешь нужным? Хочешь, чтобы он тебя понял или тебе достаточно его присутствия на премьере, а проникнется он или нет – дело последнее?

- Все, что ты перечислил, инструменты, которыми я работаю. Могу и провоцировать, но и искренно с ним говорить, а может, и саркастически подтрунивать. Важен сам процесс. В работе над спектаклем ты можешь использовать все инструменты. Главное, чтобы они отвечали сути самой драматургии.

- О творческих планах спрашивать не буду, отдает пошлятиной. Ты пробуешь себя как писатель, и это, на мой взгляд, намного легче, чем быть режиссером. Хотя бы потому, что ты там сам себе хозяин, а режиссер потеет, добиваясь от дюжины людей того, чего хочет именно он. Ты бы поставил на сцене пьесу, написанную тобой или поручил бы это кому-нибудь другому? Если да – то кому именно?

- К счастью, мои пьесы идут во многих театрах, в том числе и в Азербайджане. После того как я написал пьесу, ее может ставить кто угодно. Она уже не принадлежит мне. Скорее, моему соавтору-режиссеру, который будет её ставить.

А что касается литераторства, то я начал писать во время пандемии, в изоляции, сублимируя свои театральные и киноидеи на бумаге. Вроде получилось.

Мне казалось, писать - это очень сложно, когда ты один со своими мыслями и героями. А кино и театр все-таки коллективный вид искусства. И создается всеми вместе.

- Должен ли режиссер плясать под дудку мецената или спонсора? Или, напротив, они должны целовать ему руки, благодаря за то, что снизошел и взял деньги? Это не ирония, мне на самом деле интересно, кто благодаря кому попадает в историю: Микеланджело благодаря Папе Юлию II и Льву Х или наоборот?

- Режиссер — это прежде всего образ жизни, а потом уж профессия. То, что он создает, создает прежде всего для зрителя и для себя. Спонсоры и меценаты хотят обладать красотой и произведениями искусства. Огромное им спасибо за это, но это прежде всего заслуга художника. У нас самая жестокая профессия. Чтобы создать кино или спектакль, художник порой вынужден продавать душу чиновнику, спонсору или меценату. По большей части это заканчивается трагедией. Получив с огромным трудом заветный проект, режиссер опустошен и говорить ему больше не о чем.

- Тебе близко высказывание: «То, что я знаю и умею, у меня никто не отнимет, потому мне ничего не страшно?» Что тебя пугает больше всего? Творческий кризис, закат Европы, российская агрессия, непонимание?

- Человеческая глупость бесконечна. Но не это пугает меня. Я в ужасе от человеческой жестокости и жадности.  ХХI век, а мы до сих пор ведем религиозные и захватнические войны. По сей день человек остается рабом системы, религии и финансовых структур. Ты можешь спросить, как же разорвать этот порочный круг. Отвечаю, только культура и искусство могут освободить человечество от этого положения. Думающий человек, страдающий человек не будет причинять боль себе подобным. Уверен, что не религиозные ценности, а душа и совесть человеческие спасут человечество. А что касается моих страхов по поводу творчества и занятости… Я уже говорил, что для меня искусство это образ жизни. Так живу, так думаю. Если у меня отнять кино, буду снимать спектакль. Если закроют театр, буду писать свои книги. Да, и то, что мне дал Бог, никому не отнять.

Ты знаешь, мне в этом году уже 50, так сказать, круглый юбилей. Я прожил очень разную и сложную жизнь, но оглядываясь назад, скажу, что я рад каждому дню. У меня прекрасная семья, любимая работа и, например, такие друзья, как ты. Наверное, я все это заслужил.

Единственное, за что я волнуюсь, это будущее наших детей. Какой мир мы им оставляем, в какой опасности они живут. Фактически идет третья мировая война. А русская империя, уходящая на дно, как тот «Титаник», вихрем волны может забрать с собой соседние страны, начав ядерную войну.

- Провокационный вопрос, я прям лезу на скандал, потому что не могу без этого: ты бы принял участие в проекте вместе с театральными режиссерами из Армении? Поставил бы произведение Туманяна? Если да – то гнул бы в работе с ними свою линию? И еще: совместные культурные проекты – это ключ к взаимопониманию? Или тут важнее оказаться ведущим, а не ведомым?

- Давно мечтаю сделать кавказский региональный театральный фестиваль. Навести культурные мосты между нашими кавказскими странами. Уверен, только искусство может всех примирить. К сожалению, пока не читал достойной армянской драматургии. Но был бы очень рад, если бы какой-нибудь армянский режиссер поставил Джалила Мамедкулизаде или Ахундова.

Когда создавал 19 лет назад свой театр в Финляндии, концепция театра-фестиваля Black & White была «Театр без границ». Уверен, что театр помогает человеку понять человека, сломать стереотипы и поставить правильные вопросы для решения политических, этических и религиозных проблем. Хотим мы этого или нет, мы все равно с армянами будет соседями. И нам нужно стараться, чтобы найти выход из сложившего катастрофического положения.

И последнее, что мне хотелось бы отметить. В целом, какой бы сильной страна ни была, если у этой страны нет высокой культуры и искусства, она обречена на гибель и полное исчезновение в анналах истории. Свою книгу «Музыка Вселенной» я посвятил именно этой теме. Человеку нужен человек - дабы услышать музыку Вселенной. Мы приходим одни в эту жизнь и уходим одни. Цель жизни найти своего человека.

Caliber.Az

Просмотров: 5646