«Чахаршанбе-Сури» и ночь бунтов в Иране Обзор Шерешевского

«Чахаршанбе-Сури («Илахыр чершенбе») - традиционный праздник огня в канун Новруза, связанный с отмечанием прихода весны и возрождения природы. Когда в ночь на среду по всему Ирану зажглись костры, люди вышли на улицы - десятки, сотни тысяч. От азербайджанского Тебриза до столицы - Тегерана, от Захедана, где живут белуджи, до курдонаселенного Керманшаха, а еще по всему Фарсу и Исфахану, по всей стране зазвучал крик: «Смерть диктатуре! Смерть исламской республике!». Праздничная ночь стала ночью неповиновения.

Власти Ирана использовали огнестрельное оружие и тюрьмы, чтобы подавить протесты, начавшиеся в сентябре прошлого года после того, как молодая женщина Махса Амини была забита насмерть полицией нравов в Тегеране (за «неправильное ношение хиджаба»). Их главный лозунг - «Женщина, Жизнь, Свобода!» и демонстративный отказ носить хиджабы. Вскоре участники протестов стали скандировать лозунги, направленные против иранского режима в целом, выступая за его демонтаж.

Прошло полгода, количество выступлений заметно сократилось. Это неудивительно, поскольку, подавляя выступления, проправительственные ополченцы - басиджи и другие силовики убили около 500 демонстрантов, еще несколько человек были казнены. Однако причины бунтов никуда не исчезли. Массовая бедность (более половины населения находится на черте или за чертой бедности), ухудшение условий труда (перевод работников на временную занятость), неравенство, экономическая стагнация, постоянный рост цен, подавление свободы слова, нападения силовиков на женщин, никем не избранная власть диктатора - всего этого слишком много.

Существующая экономика неэффективна: государственный сектор забюрократизирован, коррумпирован и не способен обеспечить рост, в то время как американские санкции резко ограничивают возможности экспорта нефти.

Правящий слой (коррумпированные миллионеры - чиновники и их родня из частного сектора) контролируюет крупные компании и получает госзаказ. Он оказался изолирован от всех прочих общественных классов - рабочих, студенчества, мелкого и среднего бизнеса, от всех тех, за чей счет он живет. Горстка сверхбогатых чиновников и бизнесменов говорит о «религиозном благочестии», в то время, когда их дети живут в роскошных виллах в Эмиратах. Иранская верхушка давно вызывает презрение в обществе. Сама ее история подтвердила мнение иранского философа, шиитского теолога Али Шариати, сторонника прямой демократии работников и власти мусульманской общины - уммы, а не теологов. Согласно учению Шариати, религиозные богословы и правоведы, получив высшую государственную власть, скорее всего воспользуются ей не на благо общества, а напротив, подчинят и общество, и религию задаче сохранения и расширения своих власти и привилегий, исказив в своих материальных и властно-политических интересах веру и причиняя страдания большинству бедных и обездоленных людей.

В последние месяцы в Иране произошла серия нападений на женские школы. Против них использовался газ - тысячи школьниц были отравлены, и многие боятся теперь возвращаться на место учебы. Возможностями для такой масштабной атаки располагает только сам режим. Некоторые представители оппозиции утверждают, что нападения на школьниц связаны с их масштабным участием в протестах и призваны запугать их, и что это - централизованная атака со стороны государства. Другие считают, что за нападениями стоит одна из фракций режима, наиболее консервативная, подражающая афганским талибам, и что ее цель - уничтожить женское образование в Иране. Но так или иначе, в том, что это дело рук власти, у многих иранцев нет сомнений.

Со времен восстания ноября 2019 года некоторые представители режима заговорили о «новой нормальности». Согласно их теории, иранское общество периодически взрывается протестами, власти их подавляют и это превращается в привычный цикл – «восстание - подавление - затишье - новое восстание». В ноябре 2019 года сотни тысяч иранцев вышли на улицы городов и принялись громить офисы правительственных учреждений и банков; силовики отреагировали, убив за неделю до 1500 человек, после чего выступления прекратились. Однако, «протесты Махсы Амини», начавшись в сентябре прошлого года, оказались более длительными и масштабными; местами (в Курдистане и Систан- Белуджистане) они переросли в партизанскую войну.

Новая вспышка в ночь «Чахаршанбе-Сури» явно застала власти врасплох, она оказалась весьма массовой - в силовиков по всей стране летели самодельные бомбы. Новая нормальность? Возможно. Но с каждым разом выступления меняют форму, становятся все более жесткими и массовыми, хотя это и нелинейный процесс. Уже давно никто не говорит о мирных протестах - с режимом, который убивает своих оппонентов, беседы о пользе ненасилия и гандизма лишены смысла. Люди, столкнувшись с силовиками, оказывают сопротивление, иногда применяя оружие.

Недавний опрос, проведенный среди иранцев Группой анализа и измерения настроений в Иране (GAMAAN), которая расположена в Нидерландах, показал интересные результаты. Этот опрос под названием «Отношение иранцев к общенациональным протестам 2022 года» проводился с 21 по 31 декабря 2022 года и его авторы получили ответы от почти 200 000 участников, из них 157 000 - внутри Ирана и 42 000 - за его пределами. Данные показывают, что 81 процент респондентов внутри Ирана выступает против Исламской Республики, и только 15 процентов поддерживают ее. Среди иранских респондентов за рубежом 99 процентов высказались против Исламской Республики. На вопрос о предпочтительной форме правления большинство противников Исламской Республики ответили, что предпочли бы президентскую республику. Опрос показал, что 80 процентов иранцев внутри страны поддерживают недавние антиправительственные протесты, вызванные смертью Махсы Амини.

Есть и более радикальные настроения. Небольшие группы рабочих организуют нелегальные забастовки с целью захвата трудовыми коллективами фабрик и заводов - вероятно, они являются сторонниками социализма. С другой стороны, есть группы, выступающие за восстановление монархии династии Пехлеви. Есть и сторонники исламской республики, считающие, что нынешние власти исказили ее первоначальный «правильный облик», и представители движений национальных меньшинств, требующие автономии (азербайджанцы, курды, арабы, белуджи). Такие различия во мнениях не должны удивлять. Протесты носят многоклассовый характер. Кроме того, Иран - огромная страна с 90 млн населения, и там разные мнения.

Но бросается в глаза, что все больше людей, особенно молодежи, воспринимают режим как практически оккупационный. 46 процентов респондентов в стране сказали, что они рады проигрышу иранской сборной по футболу команде США (на Чемпионате мира по футболу 2022 года в Катаре), еще около трети заявили, что им это безразлично, и только 23 процента сообщили, что им стало грустно. Футбол обычно является способом мобилизации национальных чувств населения. Но в Иране многие праздновали поражение футбольной сборной, считая, что она представляет не общество, а режим. При таком отношении к властям новые бунты и восстания куда больших масштабов становятся практически неизбежны.

Власть в Иране жестока. Она опирается на десятки тысяч прикормленных силовиков, готовых убивать за деньги. Вероятно, некоторые из них и в самом деле преданы режиму. Но Иран слишком большой, слишком разный, слишком отрицающий эту власть. Гигант проснулся. Его тело бьется в судорогах и вряд ли режим сможет вечно удерживать его.