Какие последствия будут иметь санкции для российской экономики? Мнения экономистов

Против России сегодня введено более 5 тыс. санкций и почти ежедневно вводятся новые. Для сравнения, против Ирана введено более тысячи. Правда, количество санкций не является само по себе аргументом, позволяющим оценивать и сравнивать их тяжесть. Так, Ирану запрещено экспортировать нефть и это нанесло огромной силы удар по его экономике, а в отношении России, для которой критически важен экспорт нефти и газа в Европу, такие ограничения в настоящее время не действуют.

Да и подсчет количества санкций является весьма условным. Например, США внесли Корпус стражей исламской революции (КСИР) в список террористических организаций, что означает недопустимость каких-либо экономических отношений с ним. При этом, КСИР и связанным с ним лицам принадлежит, по разными оценкам, от четверти до половины иранской экономики - тысячи предприятий, включая тяжелую промышленность, телекоммуникации, аграрный сектор, инфраструктуру. Почти вся внешняя торговля Ирана также связана с КСИР.

Нет сомнений в том, что санкции способны нанести большой ущерб экономике РФ. Но вот вопрос - какой именно и как его измерить? На этот счет у экономистов есть разные точки зрения.

Робин Брукс, главный экономист InstituteofInternationalFinance, опубликовал прогноз, согласно которому падение российского ВВП в 2022 году составит 30%. Профессор Чикагского университета Константин Сонин сообщает, что «минус 30% - это как 1990-1993 годы, сжатые в один год. Сам я пока не знаю, как отнестись к таким прогнозам, и отвечаю - 10-20% падения, что очень грубо, конечно». Российские ЦБ и Минфин исходят из 8-10%, что близко к последствиям финансового кризиса 2009 года.

Однако, согласно мнению многих экономистов, конкретные последствия санкций крайне сложно рассчитать; во-первых, потому, что постоянно вводятся новые санкции, а во-вторых, из-за того, что их комплексное воздействие описывается сложными математическими моделями. Эти модели могут сами по себе вызывать дискуссии.

Бранко Миланович - один из крупнейших современных специалистов по вопросам неравенства, ведущий экономист Всемирного банка, в котором проработал более 20 лет. Он демонстрирует иной подход к данному вопросу, рассуждая о возможных долговременных последствиях санкций и о способности экономики РФ перестроиться, чтобы адаптироваться к новой ситуации.

Для того, чтобы справиться с санкциями, у РФ имеются два основных метода. Во-первых, можно развивать местные производства, опираясь на собственные силы. Во-вторых, можно попытаться переориентировать экономику на сотрудничество со странами Восточной Азии, прежде всего с КНР; это самый динамичный в плане экономического роста регион планеты, и Китай не вводил санкции против России.

Но на этом пути есть несколько препятствий.

Что касается проведения модернизации и индустриализации своими средствами и политики импортозамещения, то стоит иметь в виду, что сталинская индустриализация была проведена благодаря импорту современных западных технологий и предприятий. СССР приобрел сотни огромных заводов и всю необходимую для них технику в США и Германии - передовых промышленных и научных центрах своей эпохи и только затем сократил импорт, развивая собственное производство. В начале 1930-х Советский Союз обладал возможностью это сделать. Он активно экспортировал зерно и другие товары, в то время как в условиях Великой депрессии и ее последствий цены на западные станки упали. Поэтому СССР мог покупать необходимые ему товары. К тому же, не было санкций, которые могли бы остановить эти процессы.

Но сегодня это невозможно из-за санкций. Что-то (далеко не все) можно приобрести у КНР, однако не вполне ясно, в какой мере Китай готов продолжать сотрудничество с Россией. Он не присоединился к санкциям, но некоторые его компании и банки дистанцируются от РФ.

Другое препятствие - финансовые трудности, так же обусловленные санкциями - у России может банально не оказаться нужных средств для проведения необходимых закупок.

Далее, у российских большевиков существовало твердое представление об отсталости России и о необходимости модернизировать ее промышленность, причем это убеждение было краеугольным камнем их идеологии, а о современной российской элите этого с уверенностью сказать нельзя.

Миланович указывает и на другую проблему. Важнейшим фактором, лежащим в основе сталинской индустриализации, был рост численности рабочей силы. Он происходил за счет увеличения общей численности населения, благодаря массивному притоку рабочей силы из села в город и, что особенно важно, за счет повышения уровня образования. СССР в 1930-е годы ежегодно выпускал сотни тысяч инженеров, ученых, врачей и т.д. Напротив, современное российское население урбанизировано, сокращается в размерах и является хорошо образованным. Следовательно, прирост не может быть получен ни из одного из трех источников, которые использовались в 1930-е годы.

«Высокообразованная рабочая сила, - объясняет Миланович, - это большой плюс. Но такая рабочая сила, чтобы производить максимум, должна также работать с передовыми технологиями. Если передовые технологии недоступны (по причинам, описанным выше), высокообразованный труд будет потрачен впустую. Из-за сокращения населения даже общий пул такой рабочей силы с каждым годом будет все меньше. Поскольку в России она не найдет адекватного применения и адекватной оплаты, она будет стремиться эмигрировать, что еще больше сократит число высококвалифицированных работников. Не исключено, что Россия может вернуться к советской политике запрета свободной миграции. Именно отток высококвалифицированных работников заставил Восточную Германию возвести Берлинскую стену».

Миланович делает из этого вывод, что факторы, которые сделали импортозамещение возможным в 1930-1950-х годах в Советском Союзе, скорее всего не будут работать в Российской Федерации.

А что можно сказать о сотрудничестве с Восточной Азией, прежде всего с КНР? Теоретически это возможно. Однако, и на этом пути имеются серьезные препятствия. Для того, чтобы подобные проекты стали становым хребтом новой экономики, России пришлось бы перенести центр тяжести экономической жизни с Запада на Восток. В СССР имелись крупные инфраструктурные проекты и всевозможные надбавки за согласие работать в трудных условиях и переезжать в города развития. Все вместе способствовало росту экономики перспективных регионов.

Восточная Азия, как отмечает Миланович, является и будет оставаться самой быстрорастущей частью мира. «В политическом плане Россия вряд ли подвергнется санкциям и политическому давлению со стороны Китая, Индии, Вьетнама или Индонезии в той же степени, что и со стороны Великобритании, Франции и Германии. Наконец, тихоокеанское призвание можно рассматривать как повторение американского стремления открыть новые границы полтора века назад... Но насколько осуществимы такие изменения? Для этого потребуются огромные инвестиции в инфраструктуру, включая улучшение связи между двумя отдаленными частями России: перелет из Москвы во Владивосток занимает почти 10 часов, а поездка на поезде - более недели. Развитие новых городов на этом пути, расширение существующих и т.д. потребует не только инвестиций, которые не может обеспечить сокращающаяся российская экономика. Это также потребует создания новых рабочих мест в таких городах - единственное, что может привлечь население к переезду из европейской части России в азиатскую».

Таким образом, согласно Милановичу, Россия могла бы теоретически найти выходы из той тяжелой экономической ситуации, в которой она оказалась благодаря санкциям. Однако, на практике оба метода - импортозамещение и сдвиг на Восток - встретят почти непреодолимые препятствия. Хотя некоторые из этих вещей будут сделаны в силу необходимости, «значительный успех в любой из этих двух областей кажется - как можно увидеть с сегодняшней точки зрения - просто недостижимым».