От чужих не ждите сочувствия «Неудобная правда» Самита Алиева

Я не раз и не два советовал дорогим ребятам и уважаемым товарищам взрослым избавляться от благодушия и розовых очков, знаете, это мое личное наблюдение, люди сочувствуют не абстрактным жертвам, о которых прочитали в интернете или увидели по телевизору, люди сочувствуют только тем жертвам, которых считают ближе к себе, исходя исключительно – еще раз повторю – исключительно из религиозных, национальных, расовых, ну или других, но все равно предпочтений. Не верите?

В ночь с 12-го на 13-е января 1991-го года при штурме вильнюсского телецентра было убито 13 человек, около 140 было ранено. Реакция того, что называется «международным сообществом», была очень жесткой. Обозреватель «Вашингтон Пост» писал о том, что Горбачев «смог опорочить свою Нобелевскую премию, лишиться уважения и доверия Запада, направив танки против безоружных людей». Предводители «Демократической России», если кто помнит, была такая, вывели десятки тысяч москвичей протестовать против насилия в Литве. И толпа скандировала: «Свободу Литве!», «Позор палачам!». Черняев, помощник Горбачева, пишет в своих мемуарах, что он записал то, что слышал по западным радиоголосам: «Горбачев – величайший лжец нашего времени», «Горбачев и его клика», «Горбачев хуже, чем Гитлер». В интервью ВВС Галина Старовойтова, да-да, та самая Старовойтова, цитирую, сказала: «Горбачев превратился в диктатора. До сих пор он еще не допустил большого кровопролития. И все же он человек, который глубоко враждебен идее демократии». Редактор «Московских новостей» Егор Яковлев выпустил номер газеты в траурной рамке с заголовком: «Кровавое воскресенье», а газета «Аргументы и факты» опубликовала коллективный протест с подписями восьмидесяти знаменитостей и звезд экрана, сливок русской интеллектуальной, литературной и артистической элиты.

Напомню, 20-го января 1990-го года, за год до событий в Вильнюсе, в ходе ввода войск в Азербайджан, было убито 147, а ранено 744 человека. Как там Старовойтова сказала о событиях в Вильнюсе в 1991-м? «До сих пор он еще не допустил большого кровопролития»? И что там насчет выступления артистической элиты в советской прессе по поводу «Черного января»? Помнить нужно именно такие выступления, не только события, но и реакцию на эти события, это, как минимум, избавляет от иллюзий, а в избавлении от иллюзий всегда много пользы. Просто всегда нужно помнить не только тех, кто говорил, но и тех, кто молчал.

Еще пример? Извольте. В январе-феврале 1991-го года войска многонациональной коалиции начали бомбить Ирак, количество жертв среди гражданского населения, по информации ВВС, составило от 100 до 200 тысяч. Ну… от ста до двухсот, правда, ну какая разница, ста тысячами мирных граждан больше, ста тысячами меньше – это же не европейцы, это мусульмане. В общем, мировое общественное мнение оправдало это число жертв как побочный результат миротворческой операции. А потому – еще раз – не нужно иллюзий, и ни от кого не ждите сочувствия, рассчитывать всегда нужно только на себя и на своих.

Помнить нужно не только зло, помнить добро лично мне представляется еще более важным. Никогда не забывайте, что практически единственным человеком, я сейчас имею в виду кроме азербайджанцев, кто назвал трагедию 20-го января варварством, был замечательный казахстанский писатель Олжас Сулейменов. Молчали практически все, и совершенно не потому, что им нечего было сказать, все молчали просто потому, что им всем было плевать на убийства азербайджанцев, да и не только азербайджанцев. Молчали все, а вот Олжас Сулейменов молчать не стал и высказался с трибуны Верховного Совета СССР, тогда он был его депутатом. Плюс, если мне не изменяет память, 2 фракции израильского кнессета уже 21-го января 1990-го года выступили с осуждением этой варварской акции. И это мы тоже помним и забывать не собираемся…

Что же касается недоброй памяти Михал Сергеича… Как заметил Михаил Геллер, «Михаил Горбачёв никогда не понимал ни что он делает, ни какой сегодня день недели». Брежнев-то к концу жизни мямлил, а порой вообще говорил невнятно. А вот Горбачев болтал много, молодцевато-бодро, но настолько бестолково, что общественно-политический строй не выдержал и крякнул. Примеров тому – масса. Как вспоминает Владимир Тимофеевич Медведев, который был начальником охраны Горбачева, спустя некоторое время после Чернобыльской катастрофы Горбачев, без супруги, посетил Беларусь, ту часть, которая была затронута заражением. И в небольшом поселке женщина в окружении земляков осмелилась спросить о том, что волновало всю Беларусь, да и весь СССР. Она сказала дорогому гостю о том, что земля в их районе заражена радиацией, что жить здесь нельзя, что люди здесь болеют и умирают. А Горбачев, ответил: «Ну, знаете, это еще надо проверить, можно ли тут жить или нельзя». Это как нельзя лучше иллюстрирует отношение человечка к простым людям. Человечек… Человечек просто не видел в людях людей. Ни в тех, кого по его приказу убивали в Алматы в декабре 86-го, ни в тех, кого убивали в Тбилиси в апреле 1989-го, ни в убитых в Баку в 90-м, ни в Вильнюсе девяносто первого. О том, что многие хотели бы видеть его на виселице, я и говорить не стану. Но осмелюсь предположить, что за право выбить из-под его ног табуретку была бы драка в очереди. Яростная драка – с вырыванием волос, матом на языках всех народов бывшего СССР, выбитыми зубами и поломанными ребрами. Заслужил, потому что.

Помните замечательную книгу Шолохова «Судьба человека» и великолепный фильм Бондарчука-старшего, экранизация 1959-го года? Я почему-то вспомнил одного персонажа оттуда, Крыжнева. Того самого, который в плену, сидя на полу церкви, прямо заявил своему командиру: «Если завтра, перед тем как гнать нас дальше, нас выстроят и будут выкликать комиссаров, коммунистов и евреев, то ты, взводный, не прячься! Из этого дела у тебя ничего не выйдет. Ты думаешь, если гимнастерку снял, так за рядового сойдешь? Не выйдет! Я за тебя отвечать не намерен. Я первый укажу на тебя!». Как все вы наверняка помните, в книге и в фильме хорошие люди смогли задушить Крыжнева, только вот в реальном мире хорошие люди не смогли задушить Горбачева. Наверное, именно этим литература и кинематограф иногда отличаются от жизни.