«В переговорах с Ереваном Анкара действует в тесной координации с Баку» Евгения Габер в гостях у Caliber.Az

Интервью Caliber.Az cо старшим аналитиком Центра исследований современной Турции Евгенией Габер (Украина).

От редакции: Евгения Васильевна Габер, кандидат политических наук. В 2014-2018 годах - второй секретарь посольства Украины в Турции, в 2018-2021 годах - заместитель директора Дипломатической академии Украины имени Геннадия Удовенко при МИД. Работала советником по вопросам внешней политики премьер-министра Украины Дениса Шмыгаля. Профессиональный переводчик с турецкого языка. Владеет английским, французским и турецким языками.

- Какова, на ваш взгляд, роль Турции на Южном Кавказе?

- Южный Кавказ традиционно играет важную роль во внешней политике Турции. На разных этапах на первый план могли выходить различные соображения - идеологические, политические, военные, экономические, но Анкара всегда была заинтересована в развитии тесных связей со странами региона - с Азербайджаном и Грузией. 

С одной стороны, это объясняется историческими, культурными факторами, значительными диаспорами кавказских народов в Турции.

С другой стороны, и Южный Кавказ, и весь Черноморский регион в более широком смысле слова всегда оставались ареной борьбы за геополитическое доминирование России, Турции, а позже - и Китая. Любой конфликт или очаг нестабильности вблизи турецких границ - это всегда прямая угроза или как минимум существенные риски для национальной безопасности. Поэтому сохранение «контролируемой ситуации» на Кавказе всегда было крайне важным для Турции.

Сейчас, на мой взгляд, Анкара рассматривает Южный Кавказ сквозь призму двух амбициозных целей. Первая - восстановление своего военно-политического влияния, «возвращение на Кавказ» после почти десятилетнего забвения и явного смещения фокуса внимания на Ближний Восток (события «арабской» весны, война в Сирии, Ливии, кризис с беженцами, борьба с курдским терроризмом и ИГ в Сирии и Ираке явно не оставляли достаточно ресурса для активной политики на Южном Кавказе). В этом плане показательными были активная помощь Турции во Второй Карабахской войне 2020 года и последующее подписание Шушинской декларации о союзничестве между Турцией и Азербайджаном. Фактически, и турецкие беспилотники в небе, и дипломатические договоренности за столом переговоров на фоне наращивания российского присутствия в регионе должны были стать четким сигналом о том, что Анкара «снова в игре».

Второй важный аспект - это значение региона для Турции с точки зрения масштабных инфраструктурных проектов, транспортной логистики, энергетического хаба. Еще в 2000-е годы были запущены трубопроводы Баку-Тбилиси-Джейхан, Баку-Тбилиси-Эрзурум, в 2018-м - ТАНАП. Несколько лет назад начала работу железная дорога Баку-Тбилиси-Карс - транспортный коридор, соединяющий железнодорожные сети Грузии, Азербайджана и Турции. 

Достаточно активно обсуждается и возможное участие Турции в китайском проекте «Один пояс - один путь», в так называемом «Среднем коридоре», который мог бы стать альтернативным маршрутом для грузопотоков из Китая в ЕС, проходящим через территории Турции, Азербайджана, Грузии и Центральной Азии в обход России. Для этого нужен стабильный Кавказ и стабильное присутствие Турции на Кавказе. О желании Турции активизировать свою политику на восточном направлении говорит и недавно принятая концепция «Снова Азия», призванная укрепить экономические и торговые связи со странами Центральной и Юго-Восточной Азии. Поэтому, на мой взгляд, сейчас экономики и геополитики в действиях Анкары в регионе гораздо больше, чем идеалистических рассуждений о единстве тюркских народов или общем культурном наследии, как это было в первые годы после распада СССР. Насколько эффективной будет такая политика, предстоит увидеть в ближайшие годы, но уже сейчас ясно, что Турция «вернулась» не только всерьез, но и надолго.

- Как вы расцениваете смягчение позиций Анкары и Еревана в вопросе нормализации отношений? 

- Новые попытки нормализации отношений с Арменией также в значительной мере объясняются желанием вернуть в регион если не добрососедские отношения, то как минимум стабильность и определенный уровень рабочих контактов, которые необходимы для реализации уже упомянутых и других региональных проектов. Безусловно, поворотным моментом в изменении позиции Армении стало восстановление азербайджанского суверенитета над значительной частью Нагорного Карабаха после победы в войне 2020 года и, как следствие, изменение баланса сил в регионе.

Это заставило, с одной стороны, Ереван искать новые контакты для выхода из фактической международной изоляции (не считая тесных контактов с Россией, которые чаще мешают Армении развивать нормальные отношения с соседями, чем способствуют этому). С другой стороны, сложившаяся благоприятная ситуация дала возможность Анкаре проявить стратегическую мудрость, чтобы воспользоваться шансом урегулировать наиболее острые вопросы в отношениях с Ереваном и избежать дальнейшей радикализации настроений и еще большей зависимости от Москвы.

 К тому же, существует и «формальная» причина для смягчения позиций. В 1993 году Турция закрыла границу с Арменией в знак солидарности с Азербайджаном после начала Карабахского конфликта. Теперь же есть все причины говорить о возможности возобновления переговоров.

Очевидно, что на этом этапе речь не идет о полном примирении. Это далеко не первая попытка урегулировать отношения - все предыдущие закончились провалом (включая наиболее «результативный» процесс 2008-2009 гг., увенчавшийся подписанием Цюрихских соглашений, которые так и не были ратифицированы парламентами двух стран), поводов для преждевременного оптимизма пока нет. Очевидно, что и в этот раз будет много «спойлеров» с различных сторон - лобби-групп, заграничных диаспор, радикально настроенных сил в каждой из стран - Армении, Турции, Азербайджане. В то же время важно, что в отличие от предыдущих попыток, на этот раз Анкара с самого начала действует в тесной координации с Баку, коммуницируя свои позиции в переговорах с Ереваном, дабы избежать «кризиса доверия» в отношениях с Азербайджаном.

 Министр иностранных дел Азербайджана уже высказался в поддержку такой нормализации, правда, подчеркнув при этом, что основой для договоренностей должны оставаться нормы международного права.

О серьезности намерений Анкары свидетельствует и кандидатура Сердара Кылыча, назначенного спецпредставителем Турции по нормализации. Карьерный дипломат, долгое время прослуживший послом Турции в Вашингтоне, он известен не только своим профессионализмом и опытом ведения сложных переговоров, но и хорошими контактами - как в официальных кругах по обе стороны Атлантики, так и в кулуарах, в том числе во влиятельной армянской диаспоре в США.

По мнению многих экспертов, в таких случаях способность вести переговоры не только на официальном уровне, но и на «втором», неофициальном, треке значительно увеличивает шансы на успех.

- Возможна ли нормализация израильско-турецких отношений? Можно ли надеяться на то, что Израиль и Турция восстановят прежний уровень отношений?

- Во внешней политике Турции сейчас явно просматривается тенденция на «нормализацию» отношений с «проблемными» странами. В 2021 году Анкара предприняла шаги по восстановлению диалога с ОАЭ, Египтом, Бахрейном, Саудовской Аравией, Израилем. Частично такие изменения объясняются внутриполитическими причинами, в том числе экономическими сложностями на фоне пандемии COVID-19. Однако то, насколько эти инициативы будут успешными, во многом будет зависеть и от региональной динамики, и от позиций третьих стран - США, России, Катара, европейских партнеров.

В случае с Израилем, начиная с весны прошлого года мы видим изменение риторики со стороны турецкого руководства, был восстановлен диалог на наивысшем уровне - с президентом и премьер-министром Израиля. В декабре на встрече с членами еврейской общины Турции и Альянса раввинов исламских государств президент Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что отношения между Турцией и Израилем имеют жизненно важное значение для стабильности в регионе, и высказал готовность развивать сотрудничество в сферах экономики, торговли, туризма, несмотря на наличие разногласий по ряду политических вопросов. А таких вопросов остается немало. 

Это и неурегулированный палестино-израильский конфликт, в котором Турция традиционно поддерживает палестинскую сторону, и статус Иерусалима, и достаточно близкие контакты турецкого руководства с Хамасом, и доступ к газовым месторождениям Восточного Средиземноморья.

Поэтому, подытоживая, рассчитывать на быстрый прогресс на каждом из этих направлений не приходится, но сам факт возобновления попыток нормализации диалога Турции с соседями говорит о возникновении нового «окна возможностей» в отношениях со странами региона. 

Очевидно, что не в последнюю очередь этому поспособствовали и внутриполитический запрос на истории успеха во внешней политике, и необходимость активизации торгово-экономических связей в условиях постпандемического восстановления экономики, и обострившееся геополитическое противостояние между ключевыми глобальными игроками. Поэтому и то, как долго это «окно» будет оставаться открытым, зависит не только от Турции, но и от многих факторов региональной и международной политики.