Будет ли военное столкновение между Турцией и Ираном? Обзор Михаила Шерешевского

Такая постановка вопроса на первый взгляд выглядит сегодня странно. Между двумя странами есть напряженность, но в то же время у них имеются и обширные общие интересы. И все же, подобный сценарий заслуживает внимание.

Между Турцией и Ираном наблюдаются серьезные противоречия. В Сирии Турция оказывает поддержку вооруженной суннитской оппозиции и разместила войска на севере и северо-западе страны, в то время как иранцы поддерживают режим Асада, посылают в Сирию шиитских ополченцев со всего Ближнего Востока и даже сохраняют там ограниченное военное присутствие. В Северном Ираке турецкие войска ведут боевые действия против Рабочей партии Курдистана (РПК) и расширяют сеть военных баз, в то время как иранцы, которые претендуют на доминирование в этой зоне и в Ираке в целом, время от времени используют местных шиитских ополченцев из Сил народной мобилизации (СНМ) для ракетных обстрелов турецких баз. Наконец, союзный Турции Азербайджан стремится проложить Зангезурский коридор, чтобы соединить свою основную территорию с Нахчываном, а иранцы не просто возражают против этого, но и систематически проводят в пограничных с Арменией и Азербайджаном регионах широкомасштабные военные маневры, показывая, что они готовы вмешаться.

Однако, с другой стороны, у Турции и Ирана много общего. Турция никогда не складывает яйца в одну корзину. Будучи членом блока НАТО и военным союзником США, она параллельно развивает отношения экономического партнерства с Россией и Ираном. Например, Анкара закупает в соседнем Иране газ. Это имеет значение в условиях роста цен на энергоносители, так как этот рост разгоняет инфляцию. Последнее крайне невыгодно Эрдогану в свете выборов, которые должны состоятся в Турции в 2023 году. Турция стремится укрепить торговлю с Ираном так же для того, чтобы продемонстрировать независимость от США.

Со своей стороны, иранский режим, который с трудом выживает в условиях тяжелых американских санкций, нуждается в обоюдной торговле, которая обеспечивает его валютой и определенными видами товаров. И кроме того, обе страны понимают, что крупный вооруженный конфликт между ними связан с большими рисками и потому крайне нежелателен.

Все вместе помогает Анкаре и Тегерану соблюдать баланс, избегая прямого военного столкновения. Так что же изменилось и почему вдруг страны могут оказаться на грани войны?

Изменилось внутреннее положение в Иране. С середины сентября там продолжается широкое народное восстание, в которое вовлечено большинство этносов и классов иранского общества. В начале казалось, что режим быстро задавит сопротивление. Иран трясет с 2017 года, однако всякий раз полиция и басиджи (полувоенные формирования, связанные с ведущей политико-экономической силой в стране - Корпусом стражей исламской революции, КСИР) подавляли протесты, вызванные тяжелой экономической ситуацией и тем, что система исламской республики становится все менее популярной в глазах все более светского общества. Но на этот раз что-то пошло не так, выступления не утихают.

Иран все больше напоминает кастрюлю, закипающую с краев. Протесты и бунты идут везде, но наиболее серьезные на периферии. Иран - это империя, где ущемляются языковые права целого ряда народов (азербайджанцев, курдов, белуджей) и где доминирует официальная религия - шиитский ислам, в то время, как другие притесняются; на периферии много суннитов и их число растет за счет более высокой рождаемости. Кроме того, правительство перекачивает деньги из этнической периферии в Тегеран и провинцию Фарс, и это ведет к росту бедности в регионах, что также не добавляет им симпатий к центральной власти. И, наконец, в этнических регионах полиция и басиджи действуют более жестоко, и убивают протестующих массами (в центре тоже убивают, но несколько меньше), а убийства вызывают растущую ярость.

Ситуация в Иране в целом начинает напоминать сирийскую Сауру - восстание, которое началось в 2011 году. Правительство Башара Асада сумело сохранить контроль над столицей, но провинцию захлестнула волна насилия. Силы режима, прежде всего лоялистские ополченцы (шабиха), похожие на иранских басиджей и другие группировки, не церемонились и широко применяли оружие против демонстрантов. Протестующие стали отвечать насилием на насилие. Некоторые полицейские и военные начали переходить на их сторону. Это увеличило жестокость лоялистов и в конце концов страна погрузилась в полномасштабную гражданскую войну.

И снова, причем тут Турция и ее отношения с Ираном? А вот причем. Крупнейшее этническое меньшинство в Иране - тюркоязычные азербайджанцы. При населении страны в 84 млн, они составляют от 30 до 40 млн. Причем, огромная их часть проживает компактно в нескольких провинциях. Это Южный Азербайджан - провинции северо-западного Ирана (Ардебиль, Восточный Азербайджан и Западный Азербайджан). Кроме того, сюда можно отнести провинцию Зенджан, где преобладает азербайджанское население.

Протесты в этих регионах уже идут, но они еще не достигли такого масштаба как в Систане и Белуджистане, в Курдистане. Однако, что произойдет, если это случится? А ведь такое развитие событий весьма вероятно. В этом случае, кровь польется широкими реками.

Мне не вполне ясно, сможет ли и захочет ли правительство Турции удержатся от вмешательства в эти события. Напомню, что Турция активно вмешалась в гражданскую войну в Сирии, и даже со временем ввела туда войска и вступила в вооруженные столкновения с режимом Асада. Это случилось по разным причинам, в том числе потому, что Турции не нравилось кровопролитие на ее границах, преследование сирийских туркменов, волны беженцев, которые пришли на ее территорию из Сирии.

Но ситуация в Иране в любой момент может стать еще жестче. Эта страна тоже граничит с Турцией. И как турецкое правительство сможет игнорировать массовые убийства тюркоязычного населения? Если оно проявит сдержанность, турецкая оппозиция обрушит на Эрдогана критику - а ведь выборы в Турции должны состоятся уже летом 2023 года.

Мы здесь обсуждаем лишь сценарий. Режим Ирана, теоретически, все еще способен подавить восстание. Иранский Азербайджан может в силу каких-то причин ограничиться отдельными протестами, которые не вызовут реакции Тегерана в виде массового кровопролития. А Турция может проявить сдержанность.

Но ситуация балансирует на тонкой грани, так что сценарий полномасштабного ирано-турецкого конфликта становится обсуждаемым в качестве одной из будущих возможностей.