Франция: от «транс-шоу» до закручивания гаек Аналитика Лиманского

Во Франции усиливают цифровую цензуру. И предлагают объявить тотальную мобилизацию общества — в условиях «новой холодной войны». Так в стране, считающей себя «обителью демократии», реагируют на кризис, с которым правящая верхушка не в состоянии справиться. При этом Париж всегда любил поучать других, как следует соблюдать права и свободы.

Злонамеренное влияние

25 июля сенаторы Доминик де Легж («Республиканцы») и Рашид Темаль (Социалистическая партия) представили в верхней палате Национальной ассамблеи Франции доклад «Борьба со злонамеренным иностранным влиянием: мобилизация всей нации перед лицом новой холодной войны». Не только название, но и текст этого документа выдержан в духе такого вот своеобразного пафоса. Например, в нем звучат призывы к «революционным изменениям» для более эффективной борьбы со все тем же вмешательством «недоброжелательных иностранцев». Ну почти как во времена написания «Марсельезы», когда иностранные интервенты и роялисты угрожали революционной Франции: «К оружию, граждане…»? Но хорошо известно, что история повторяется как фарс. И кто в современной Франции действительно отождествляет прогресс, а кто реакционную «Вандею» — еще большой вопрос.

Доклад не является продуктом только этих двух политиков. Его готовила в течение полугода сенатская Комиссия по расследованию иностранного влияния под председательством де Легжа, но с участием 120 общественных и политических деятелей, включая пять министров правительства Макрона. Эксперты совершали поездки по Франции, а также — за границу. 

От кого же предлагают защищать французскую нацию? В числе прочего, речь идет о России, противостояние которой с Западом, к великому несчастью для украинского народа, все более обостряется. При этом в докладе РФ определяется как «самый агрессивный игрок» еще до войны в Украине. Любопытное умозаключение, особенно если вспомнить, что отношения между Россией и Францией с конца XIX века были весьма приязненными. А после Второй мировой войны у Советского Союза среди крупных капиталистических стран не было более дружественного государства, чем Франция. Этой традиции старались следовать и в РФ после 1991 года, вплоть до нынешнего кризиса. 

Но разумеется — одной Россией дело не ограничивается. «Враги повсюду». И все они, мол, ведут против Франции гибридную войну. В качестве еще одного противника во Франции рассматривают Китай. Оказывается, КНР «стремится продвигать свою авторитарную модель, дискредитируя демократию». Но каких-либо конкретных примеров такого продвижения не приводится. Не слышно что-то, чтобы кто-то призывал сделать ФКП или «Непокоренную Францию» руководящей и направляющей силой. Или заменить парламент Всефранцузским собранием народных представителей по китайскому образцу. В то же время хорошо известно — Пекин абсолютно спокойно относится ко всем формам правления в странах, с которыми взаимодействует, отдавая предпочтение экономическим факторам. В отличие от агрессивно навязывающего свои так называемые «ценности» Запада. Так, 6 июня Комиссией по расследованию заслушивался целый доклад «Китайские операции влияния», который делал Поль Шарон, директор направления «Разведка, прогнозирование и стратегия влияния» Института стратегических исследований военной школы (IRSEM). 

Также, по мнению сенатской Комиссии, кроме Китая и России, «всесторонние угрозы» исходят теперь и «от новых государственных конкурентов, таких как Турция или Азербайджан». В этот ряд ставится и Иран. Мотивы вражды к Франции, по мнению тамошних СМИ, очень просты. Эти государства с колоссальными ресурсами, оказывается, просто «очень не любят демократию». 

Один из докладов сенатской Комиссии был посвящен борьбе за информационное влияние в Африке. Актуальная для правительства Макрона тема, но разумеется — новую волну деколонизации на Африканском континенте удобней списать на некое «иностранное влияние». Под подозрением также — новости в «Тик-Ток», а еще иностранцы оказывают плохое влияние на французскую систему образования, вмешиваются в жизнь политических партий и даже — воздействуют на государственную политику Франции.

Многоуровневые манипуляции

Для противодействия этому иностранному влиянию, едва ли не грозящему погубить «доверчивую» Францию, уже сегодня разработана «трехмерная схема реагирования». Во-первых, работает мониторинг, идентификация и анализ «операций влияния». Ключевая роль принадлежит здесь специальной службе по защите от цифрового вмешательства Viginum, работающей при Генеральном секретаре обороны и национальной безопасности (SGDSN). Во-вторых, применяются ответные действия с использованием всех средств, имеющихся у государства – от дипломатических мер до судебного преследования. А недавно этот арсенал был усилен законом «Об иностранном вмешательстве», принятым 5 июня. 

Докладчики Легж и Темаль считают: «Существует риск рассредоточения наших средств реагирования в сочетании с отсутствием в оперативном плане четкой доктрины реагирования на враждебные маневры. Кроме того, премьер-министр не придает этому вопросу политического значения, несмотря на то, что это в высшей степени межведомственная тема». И поэтому в Сенате настаивают на необходимости пересмотра коллективного подхода к «злонамеренному иностранному влиянию». Для этого комиссия Легжа-Темаля предлагает целых 47 рекомендаций.

Пункт 1-й: нужно немедленно приступить к междисциплинарным академическим исследованиям по технологиям манипулирования общественным сознанием.

Пункт 2-й: нужно разработать всеобъемлющую национальную стратегию борьбы со «злонамеренным иностранным влиянием», включая финансирование и привлечение депутатов парламента.

Пункт 3: сформулировать четкую доктрину реагирования на операции злонамеренного влияния.

Пункт 4: укрепить ведущую роль Viginum. В дальнейшем этой организации посвящено еще множество пунктов, где рекомендовано дополнительное увеличить ее финансирование и кадры, с соответствующими изменениями в государственном бюджете. Будет изменен и правовой статус Viginum. В частности, предложено отменить для нее ограничения в 5 миллионов уникальных посетителей в месяц, существующие для всех онлайн-платформ. Также Viginum будет предоставлено право автоматического сбора данных «в рамках деятельности по наблюдению», увеличен срок хранения и обработки собранных данных, и так далее. Похоже, что таким образом планируется создание во Франции своего рода мета-центра по цифровому надзору. 

А пункт 5 фактически предлагает премьер-министру взять информационную войну под свой личный политический контроль. Также из состава правительства должен быть выделен куратор, отвечающий за эту деятельность. А еще предлагается создать центр мониторинга «вредоносного» зарубежного влияния, с участием как гражданского общества, так и государственных органов. Вероятно, логика здесь такая. Где подрывной «иностранный след» не заметит «замылившийся» глаз госслужащего, сидящего на зарплате – учует рьяный «общественник», работающий «за идею», свои личные амбиции или грант. В западном мире это нормально – сотрудничество активистов общественных организаций со спецслужбами. Это на постсоветском пространстве западные кураторы ориентируют свои НПО, как правило, на антагонистическое противостояние с государственными органами. 

Но есть в этих рекомендациях Комиссии по расследованию и абсолютные «ноу хау». Так, пункт 9 предлагает ужесточить контроль за иностранными инвестициями. Как можно понять, ранее Служба стратегической информации и экономической безопасности (SISSE) Франции обращала внимание прежде всего на экономическую составляющую вложений в тот или иной объект. Теперь же будет учитываться и политическая позиция. 

В сфере вооруженных сил также предлагается провести переоценку средств информационной борьбы с «учетом новых угроз».

Также французские сенаторы намерены «менять измерение иностранного вмешательства» с помощью искусственного интеллекта. 

Позитивная цензура

Естественно, при прочтении этого документа возникает вопрос: почему Франция, как и другие страны Запада, постоянно вмешивающаяся в дела независимых государств, в том числе – и путем содержания многочисленных либеральных НПО, СМИ и политиков, но при этом смеет обвинять других в информационном влиянии на нее? Но тут все выходит в духе известного трюизма: «У них это шпионы, а у нас – разведчики». И без всяких обиняков французские сенаторы предлагают «развивать наше позитивное влияние за рубежом, формулируя его в соответствии с политикой борьбы со злонамеренным влиянием». У России, Китая, Турции и Азербайджана – это «злонамеренное», а у Парижа – исключительно «позитивное» влияние. И для большего «позитива», например, рекомендовано расширить вещание France 24, особенно в Китае. В Сенате Франции хотят проводить еще более агрессивную информационную политику, изящно формулируя это как призыв: «Выйти из пассивности, приняв на себя коммуникацию о ценностях Франции в битве нарративов».

При этом рассуждающие ныне во французском Сенате об иностранном влиянии могли бы вспомнить, что президент Макрон еще в ноябре 2022 года заговорил об усилении влиянии Франции: «Влияние теперь станет стратегической функцией, наделенной значительными ресурсами, координируемой на межминистерском уровне, а для ее международного применения центральную роль будет играть Министерство Европы и иностранных дел». Вскоре была разработана и Национальная стратегия влияния, поставлены соответствующие задачи Главному управлению международных отношений и стратегии (DGRIS) Министерства обороны и другим соответствующим службам. 

Комиссией Легжа-Темаля высказано также намерение создать «плеяду влиятельных писателей, сценаристов и представителей различных художественных дисциплин на службе политики влияния и публичной дипломатии». Что называется – ни убавить, ни прибавить. Но интересно другое – глобализм и либеральная «повесточка» нанесли некогда великому французскому искусству тяжелый ущерб. И как и откуда теперь будут появляться выдающиеся деятели культуры – из директив ЕС? Или клонироваться в пробирке на основе технологий генной инженерии? 

Также все эти «действия по противодействию» будут теснейшим образом координироваться с остальными государствами НАТО, G7 и другими союзниками. Терминология в Сенате Франции при этом употребляется практически военная: «Укреплять потенциал коллективного реагирования». «Мы должны вооружаться в Холодной войне 2:0», – вторит французская пресса. Париж окажет помощь и тем европейским партнерам, кто пожелает создать у себя такие мощные структуры информационной борьбы, как Viginum. Страны же из НАТО могут рассчитывать и на предоставление возможностей Comcyber, подразделения ВС Франции, занятом на фронте «кибервойны». А еще в Париже хотят внести изменения в законодательство, дающее судам возможность пресекать «распространение ложного или вводящего в заблуждение контента, связанного с иностранным цифровым вмешательством и способного нанести ущерб фундаментальным интересам общества и нация». Но новая электронная цензура будет политкорректная и на основе «европейских ценностей», потому что вводиться она станет с помощью регламента ЕС «О цифровых услугах».

А рекомендация №26 звучит вообще откровенно: «Укреплять инструменты контроля за общественной и политической жизнью с учетом риска вмешательства…». О, если бы в Баку или Минске издали распоряжение «Об ужесточении контроля за общественной жизнью» — что бы началось на Западе? Но, видимо, в данном случае речь идет о «другом» контроле. Или — о другой, параллельной жизни и реальности?

Не секрет, что ЕС, США и европейские фонды, не исключая французские, щедро накачивали деньгами многочисленные НПО в других странах. Под такой «крышей» нередко шло и фактическое финансирование прозападных партий и оппозиционных политиков. Ничего подобного этому, да еще в таких масштабах, не позволяла себе ни одна страна мира на территории Франции или Европейского Союза. Но французская Комиссия по расследованию все равно решила подстраховаться. И предлагает заполнить бреши в законодательстве. Теперь сумма кредитов кандидатам будет ограничена, а иностранцам, не проживающим во Франции, будет запрещено давать французским политикам даже взаймы и делать взносы в политические партии. Будет ужесточен и контроль за стипендиями, предоставляемыми государственными или полугосударственными организациями. Меры, с одной стороны, логичные. Но почему, когда другие суверенные государства принимают законы об иностранных агентах с куда более мягкими правилами, против них на Западе поднимается буря возмущения и вводятся санкции?

А еще в докладе заявлено об «особой бдительности» в отношении финансирования религиозных культов. И тут легко можно спрогнозировать, что это ужесточение коснется прежде всего мусульманских организаций.

Отдельно будет обращено внимание на работу во французских СМИ для продвижения там нужной повестки. Но, конечно же, это по сути идеологическое руководство будет осуществляться исключительно в «позитивных» и демократических целях. Дополнительно будет усилена работа групп «фактчекеров», проверяющих публикации на достоверность. Разумеется, под заданным углом зрения. 

Безусловно, все эти беспрецедентные меры являются результатом тех глубоких противоречий, которые раздирают сегодня французское общество. Нарастает и бремя внешнеполитических проблем, одной из острейших среди которых является активизировавшийся процесс полного освобождения настоящих и недавних французских колоний. И традиционные институты формальной демократии уже не способны регулировать этот кризис. Отсюда и метание президента Макрона и его команды, от провокационного «транс-секс-шоу» на открытии Олимпиады — до закручивания гаек в общественно-политической жизни внутри страны.

Одним из новых столпов государственной политики, к которой призывает сенатская Комиссия по расследованию иностранного влияния, должен стать выход французов из состояния «наивности». Но после перехода к таким жестким ограничительным мерам фактически тотального контроля над обществом только самые наивные люди смогут поверить, что Французская Республика по-прежнему остается верна своим знаменитым «Свобода, равенство, братство»…