Самый живой труп Новое явление Кочаряна

17 февраля посредством пресс-конференции решил вновь громко заявить о себе второй президент Армении Роберт Кочарян. Вопросы и ответы касались как недавнего прошлого Армении, так и ее будущего. Надо полагать, что на решение выступить перед журналистами его сподвигла необходимость вести борьбу на приближающихся в следующем году парламентских выборах, в преддверии которых очень важно оставаться на плаву, заявлять о себе, не пропадать с медийных радаров.

Среди факторов же, подстегнувших это стремление, стали недавний материал «Радио Свобода» о переговорах вокруг обмена территориями в конце 1990-х годов прошлого века и возвращение в Белый дом Дональда Трампа.

С последнего и начнем. Кочарян высказался в том духе, что приход к власти Трампа открывает перед Арменией новые возможности для проведения внешней политики. При этом он назвал речь вице-президента США Джей Ди Вэнса на Мюнхенской конференции прекрасной, присоединившись к его критике Европы и, соответственно, раскритиковав стремление правящей партии Армении к евроинтеграции. В качестве ключевого месседжа, раскрывающего перед Арменией радужные перспективы, Кочарян обозначил предложение президента США Дональда Трампа вернуть Россию в формат «Большой восьмерки» (G8). Данный факт Кочарян надеется использовать как сильный козырь в своей пророссийской повестке. Пользуясь тем, что Пашинян связывал свое политическое будущее и будущее Армении с глобальной либеральной повесткой, которая с приходом Трампа трещит по швам, Кочарян пытается позиционировать себя в глазах электората носителем свежих веяний, чуть ли не одним из новых вершителей судеб. Ну или как минимум в тренде.

Проблема в том, что в отличие от Трампа, к которому в США относятся по-разному, но уж во всяком случае никак не презрительно, и которого большинство американцев избрало своим президентом, к Кочаряну большая часть граждан Армении испытывает стойкое отвращение. Поэтому попытка оседлать волну Трампа, мне кажется, обречена на провал даже при том условии, что последний действительно будет целенаправленно проводить в жизнь комплиментарную по отношению к России политику.

Что касается более осязаемых предложений по армяно-азербайджанскому кейсу, то Кочарян заявил, что Минскую группу ОБСЕ нужно удержать любой ценой, мотивировав это тем, что «в активно меняющемся мире никто не может точно сказать, что произойдет».

И здесь он несколько утрирует. Минская группа ОБСЕ была создана для мирного решения Карабахского конфликта, но ее существование не исключало военный вариант решения, чем Баку в конце концов и воспользовался, устав от многолетней и бессмысленной болтовни. Конфликт решен, и де-юре существование Минской группы ни на что не влияет. Однако с символической точки зрения отказ Еревана распустить МГ говорил о его нежелании закрыть эту страницу истории. Иными словами, существование де-юре МГ сохраняет конфликт лишь в глазах Армении и больше ничьих. Однако, кажется, в Ереване долго и ошибочно полагали, что раз Баку несколько раз озвучивал это условие, значит, оно представляет для него жизненный интерес и является предметом торга. В Ереване должны понять, а в общем-то Пашинян это уже понял, что роспуск МГ — это всего лишь вопрос обретения доверия Баку, и больше никаких политических функций не выполняет.

Кроме сохранения МГ, экс-президент также рассчитывает на возможность использования вопроса Зангезурского коридора в качестве предмета торга для возвращения армян в Карабах. Он напомнил, что требуемый Баку пункт о дороге – всего лишь пункт Трехстороннего заявления. «Если там готовы полностью выполнять заявление, сядем и обсудим. Это единственная возможность вернуть вопрос на стол переговоров», - с бахвальством объявил Кочарян. И здесь обычное сотрясание воздуха. Баку в свое время пошел на акт доброй воли, выведя вопрос о коридоре из переговорной повестки. Возвращая его в повестку, Ереван только автоматически ужесточит выдвигаемые к нему требования. И уж конечно же, Баку никогда не будет рассматривать этот вопрос в контексте обмена на возвращение добровольно уехавших армян в Карабах.

Что касается дел минувших, то второй президент Армении рассказал нечто пространное о переговорах конца 90-х — начала 2000-х годов относительно возможного обмена Карабаха на Мегри. Суть его откровения заключалась в том, что, согласившись обсуждать эту тему, он, дескать, преследовал цель увести переговорный процесс от главенствующего принципа территориальной целостности Азербайджана.

И конечно же, как обычно, главарь карабахского клана обвинил Пашиняна в потере «арцаха», причем поделил эту «предательскую политику» на два периода – с 2018 по 2020 и с конца 2020 по 2023 годы.

Он заявил, что в 2019 году Никол Пашинян проигнорировал «приемлемые предложения» сопредседателей Минской группы ОБСЕ, по сути, заведя переговорный процесс в тупик. «Он заявил, что «арцах — это Армения, и точка!», и это был призыв к войне», — добавил Кочарян. Здесь он прав только формально — печально и позорно знаменитое заявление Пашиняна действительно ускорило приближение войны, но не было ее главной причиной. Война эта обуславливалась не только действиями Пашиняна, а всей почти тридцатилетней логикой оккупации. Планомерное затягивание переговоров со стороны карабахского клана Кочарян представляет как некую панацею, в то время как именно такая политика в конце концов и привела к радикальному решению вопроса — освобождению Карабаха военным путем и ликвидации дискурса о «статусе».

Роберт Кочарян отметил, что вторым этапом «сдачи» Карабаха стала «грубая ошибка, допущенная в Праге (октябрь 2022 года – Ред.), когда Пашинян признал арцах частью Азербайджана». И снова популизм и демагогия. Пашинян не по доброй воле подписал Пражское соглашение, его к этому вынудила эффективная политика Баку. 

И конечно же, как уже было видно в случае с Трампом, во всех тезисах Кочаряна лейтмотивом звучала тема России – то есть причина всех последних бед и прежде всего военных поражений Армении лежит в разрыве с Россией, а для возрождения в новом мире необходимо восстановить с ней стратегические отношения. Так, например, он снова обвинил Пашиняна в вызывающей политике по отношению к ОДКБ еще до войны 2020 года, а уже упомянутое выше Пражское соглашение связал с тем, что у России в тот период были неудачи в Украине и Пашинян решил, что она терпит поражение.

В двух словах, Кочарян сделал попытку вновь заявить о себе как о живой политической фигуре. Поддерживает ли его в этом Москва – большой вопрос, поскольку ей на самом деле выгоднее заставить работать на нее пользующегося хоть какой-то популярностью Пашиняна, нежели ставить на ненавидимого армянским народом главаря карабахцев. Кстати, сам Кочарян, конечно же, подозревает возможность такого развития событий. «В вопросе армяно-российских отношений позиция Никола Пашиняна скоро изменится, и он как ни в чем не бывало позвонит Путину и будет говорить об армяно-российской дружбе», - фактически вынес себе приговор бывший президент, в душе надеясь, что такой поворот, если он случится, отвернет от Пашиняна большую часть электората, настроенного прозападно.  
 
После того как авантюра с рыхлым Багратом провалилась, Кочарян, по всей видимости, решил вести борьбу открыто, рассчитав, что при всей неприязни к нему со стороны армянского общества, он единственный во всей карабахской клике обладает хоть каким-то интеллектом и энергетикой. Сейчас Кочарян ищет любой эмоциональный триггер, будь то Минская группа, Зангезурский коридор или даже речь Вэнса, чтобы, используя их в популистских целях, всплыть на поверхность политической борьбы. Однако все эти средства вряд ли тянут на то, чтобы облагородить в глазах армянских избирателей уродливый портрет, навсегда оставшийся в их памяти как образ мафиозного, злого и жестокого, насквозь провинциального царька.