Трижды «отфутболенный» Серж Саргсян Принципы против торга

История «бархатной революции» 2018 года известна в Армении, да и не только в этой стране, достаточно многим, но последние признания действующего армянского премьера Никола Пашиняна добавляют этой картине новые штрихи.

Его рассказ о переговорах, проходивших в то время в СИЗО, демонстрирует, что ключевые события революции разворачивались не только на улицах, но и за закрытыми дверями – там, где решалась судьба старого режима.

И в этих откровениях особенно примечательно то, как Пашинян, находясь в положении заключенного и бунтаря без реальных рычагов власти, последовательно и холодно отвергал все предложения Сержа Саргсяна, которые тот делал через своих нарочных.

Итак, в недавнем интервью Саргсян утверждал, что в разгар событий 2018 года Николу Пашиняну якобы предлагали пост вице-премьера. Однако, как заявил Пашинян, ни с кем подобного разговора не было.

«Как хорошо, что вся революция произошла практически в прямом эфире», – отметил он.

Таким образом, действующий армянский лидер не просто отверг идею – он отверг сам принцип политического торга. Для него вопрос не стоял в категориях должностей, портфелей и договоренностей. Он лежал в плоскости смены власти.

Показательная история – это встречи Никола Пашиняна с Кареном Карапетяном, известным в узких кругах как «Жилет», который в то время выступал посредником между ним и Сержем Саргсяном. Формально он приехал в СИЗО, чтобы «договориться», по сути – чтобы спасти остатки режима. Карапетян пытался подать ситуацию так, будто освобождение Пашиняна станет знаком «примирения», а революция на этом закончится. План был прост: Карапетян, приемлемый для элит кандидат, занимает кресло премьера, Пашинян получает свободу и формальный статус победителя – без реальной власти.

Ответ Пашиняна был таким: «Это неприемлемо. Серж Саргсян должен уйти». Прежняя армянская власть, привыкшая покупать лояльность, столкнулась с человеком, который не торговался и, даже находясь за решеткой, отказывался от сделки, которая могла бы гарантировать ему комфорт и безопасность. Это был «удар» по психологии режима.

Но история на этом не закончилась. Карапетян вернулся с новым предложением: Серж Саргсян готов уйти, но позже – после саммита Франкофонии. Логика стара как мир: «Давайте не будем торопиться». Пашинян вновь отказался.

И вот Карапетян явился с еще одной идеей – Серж Саргсян уходит в июне. И снова услышал то же самое: «Это неприемлемо. Он должен уйти сегодня, завтра, самое позднее — послезавтра».

Эти разговоры стали ключевым моментом «бархатной революции». Старый режим пытался сохранить лицо, но Пашинян требовал оставки Саргсяна. Его настойчивость в тот момент означала, что революция не остановится, пока старый режим не падет полностью. Как итог, Карапетян вернулся с последним сообщением: «Условия приняты». Это стало капитуляцией прежней системы.

Вкупе все это демонстрирует, насколько трусливы были тогдашние армянские власти. Ведь в тот период за Пашиняном не стояла ни полиция, ни армия. Все это было у Сержа Саргсяна, который контролировал силовые структуры, парламент, государственные ресурсы. Но он проиграл, потому что против него был народ Армении.

Учитывая все это, становится ясно, почему третий президент так отчаянно избегает прямых дебатов с Пашиняном. Откровения действующего премьера демонстрируют, что его разговор в формате «равных» с Саргсяном просто невозможен. Дебаты с человеком, который однажды уже заставил тебя уйти с государственного поста – это не диспут, а напоминание о поражении.

Однако, если рассуждать шире, то эпизод с Карапетяном и Саргсяном – не только исторический факт, но и метафора, характеризующая армянское политическое поле. Реваншисты, которые пытаются вернуть страну в прошлое, действуют в русле той же логики, что и в 2018-м. Впрочем, можно предположить, что у них нет шансов воплотить в жизнь свои мечты, поскольку они продолжают играть по старым правилам, тогда как мир давно изменился.