От Макрона до Суркова: Запад и Россия снова говорят о диалоге Обзор Сергея Богдана

На поверхности отношения России и Запада выглядят как горка пепла от надежд и планов. Но под ней тлеют угли. Да, выступая в пятницу на Мюнхенской конференции по безопасности президент Франции Макрон заявил, что сейчас «не время для диалога с Россией», поскольку та интенсифицирует боевые действия против Украины и разрушает гражданскую инфраструктуру этой страны. Он сказал это на конференции, организаторы которой впервые в ее истории отказались приглашать на нее правительство РФ.

Но это не все, поскольку Макрон поспешил добавить: «Наша дилемма в том, что на нашем континенте никогда не будет надежного и полного мира, пока мы не научимся решать «российский вопрос», но со всем здравомыслием, без всякого самодовольства... Нам нужна сила и смелость, чтобы вновь начать диалог (с Москвой), чтобы найти устойчивое решение».

Эти слова прозвучали в любопытном контексте. В четверг бывший помощник президента России Владислав Сурков заявил, что отношения России и Запада «нормализуются уже в обозримом будущем». Суркова с давних времен считают близким к Путину человеком и «серым кардиналом» российской политики, а потому его заявление отражает настроения в Кремле. Возможно, излишне оптимистичные.

Друг Владимир...

Впрочем, история отношений Российской Федерации с Западом не столь мрачна, и это признают даже оппоненты Кремля. Несколько ранее, на прошлых выходных, американский телеканала PBS опубликовал интервью с Джоном Болтоном, работавшим в республиканских администрациях Белого дома с 1980-х годов и занимавшим важные посты по вопросам внешней политики и безопасности при президентах Джордже Буше-младшем и Дональде Трампе. Несмотря на свою отставку, Болтон явно отражает распространенные в американском истеблишменте мнения — на его политический вес указывают объявленные им планы в рамках очередной президентской избирательной кампании бросить вызов Трампу и попытаться выставить собственную кандидатуру от Республиканской партии.

Болтон начинает свой рассказ с напоминания о том, о чем все знали, но многие забыли: США приветствовали приход Путина к власти. Правда, в интервью выпячивается лишь одна черта путинской биографии (служба в КГБ). Но в Белом доме прекрасно знали и о другой черте в биографии нового российского президента — его работе в команде радикально прозападного российского политика Анатолия Собчака. И именно по этой линии — прозападной фракции в ельцинском окружении он и попал в Кремль. А не по линии неких антизападных радикалов или коммунистов — с ней скорее связывают Евгения Примакова, который мог бы сменить Ельцина на честных выборах. Есть основания полагать, что именно чтобы Примаков не пришел к власти, прозападные элементы в администрации Ельцина и выдвинули Путина — на досрочных выборах, в честности которых Запад не сомневался — ибо как можно, если избран «свой»! Самого Путина Болтон оценивает как умного, профессионального, образованного и волевого политика, и, говоря о начальном этапе работы российского лидера в Кремле, подчеркивает: «Я не думаю, что кто-то из нас смотрел на эту ситуацию сквозь розовые очки, мы оценивали ситуацию на стратегическом уровне. Это была реальная возможность начать работать вместе».

Тогда, мол, Москва и Вашингтон были нацелены на борьбу с «общим врагом», исламским терроризмом, и их позиции по международной политике скорее несколько различались, нежели сталкивались. Например, Вашингтон хотел выйти из Договора об ограничении систем противоракетной обороны вместе с Москвой, Кремль на это не согласился, но на деле первоначально не возражал.

Но и тогда в российско-американских отношениях все было не безоблачно и в этом, по словам Болтона, скорее виновато российское руководство — впрочем, а что еще мог сказать американский политик такого ранга. Москва, по его словам, слишком воспринимала любые шаги Вашингтона на свой счет — мысль о том, что некоторые шаги Вашингтона, даже не будучи осознанно направленными против Москвы, объективно бьют по ее интересам, Болтону в голову не приходит.

Второй нюанс кажется более объективным — склонность российского руководства к некоему «историческому реконструкторству» в реальной политике. Болтон рассказывает, что, сталкиваясь еще накануне распада СССР с Лавровым, он читал американскую справку о нем, в которой подчеркивалось: «Он не коммунист, он царист (czarist). Я думаю, это верная характеристика Лаврова в 1990-х, и это верно о нем сейчас. Я думаю, это верная характеристика Путина тоже».

Действительно, западные СМИ любят цитировать высказывание Путина о том, что распад СССР был «трагедией». Однако он называл это не просто трагедией, а именно «геополитической трагедией». Иными словами, Москва потеряла территории, а не социалистический строй или федерацию республик. Это ведет российских лидеров к соответствующей внешнеполитической логике и, как говорит Болтон: «Я слышал от Сергея Шойгу, Сергея Лаврова, Николая Патрушева, я слышал это от Путина. Они думают, что Украина нелегитимна и является ошибкой. Их стремление воссоздать мать-Россию никак не связано с США. … Мне кажется, с российской точки зрения это вопрос ирредентизма в гораздо большей степени нежели чего-то еще». А это означает, что основа для восстановления сотрудничества России и Запада сохраняется.

… и друг Джордж

Впрочем, Болтон также признает и ошибку Запада в связи с отказом от действительной интеграции РФ в НАТО, несмотря на четко выраженное желание Кремля при президенте Путине вступить в блок. Мы же добавим, что желание подкреплялось делами — примером чему теснейшее сотрудничество РФ с НАТО в рамках многолетней операции США и НАТО в Афганистане (в частности, НАТО логистически использовало российскую территорию), фактическое содействие российской стороны странам НАТО в их операции по свержению ливийского режима Муаммара Каддафи в 2011 году (об этом сегодня не любят вспоминать ни на Западе, ни в России), многолетнее сотрудничество Запада и РФ в оказании давления на Иран по его атомной программе и множество других примеров.

Потому когда Болтон полагает, что истоки нынешней конфронтации с Путиным следует искать в реакции последнего на вторжение США в Ирак в 2003 году, после которого, дескать, Путин «решил, что его ждут такие же последствия, хотя мы не считали, что его ждут какие-то последствия, кроме позитивных», то с этим согласиться трудно. Зачем же тогда Кремль вновь сотрудничал с Западом по самым разнообразным направлениям? Трудно согласиться и с мнением Болтона, что переломный момент в российско-американских отношениях настал в 2007–2008 годах, когда в Кремле решили, что договориться с США не получится, а сам Запад слаб. Надлом — может быть, но не фатальный.

Фактически несколько американских президентов подряд, по мнению бывшего американского чиновника, продемонстрировали слабость перед Москвой — особенно Обама в российско-грузинской войне 2008 года и аннексии Крыма в 2014 году. Затем был Трамп, который, по мнению Болтона, мог действительно выйти из НАТО. Ну а когда к власти в Вашингтоне после штурма Капитолия сторонниками Трампа пришел Джозеф Байден — все более напоминающий бывшим советским гражданам позднего Брежнева — Путин решился на вторжение в соседнюю страну.

Кое-кто увидел в рассуждениях Болтона обычный призыв к американскому руководству занять более жесткую линию. Но, во-первых, в своих заявлениях он постоянно приводит примеры того, что все совсем недавно было иначе — и это признание, что ситуация может измениться. Во-вторых, конфликт с Россией Болтон рассматривает как часть более глобального американо-китайского противостояния, в рамках которого РФ является младшим партнером КНР. А в рамках такой стратегической логики Западу имеет смысл вновь привлечь Россию на свою сторону.

И не нужно считать, что мол некая аморальность кремлевских действий в Украине помешает Западу снова найти пути сближения с Путиным. Слишком высоки ставки в противостоянии Запада и Китая, чтобы это было именно так. Да и прецеденты таких сближений есть — например США быстро наладили отношения с КНР в начале 1970-х даже несмотря на еще только догоравшую войну во Вьетнаме, в ходе которой при всяческом содействии Пекина было уничтожено почти 60 тысяч только собственно американских солдат.

Народов малых не бывает

Почему же многочисленные попытки наладить отношения Запада с Россией провалились — ведь обе стороны были заинтересованы? Но в том то и дело, что сторон было не две, и сводить глобальную политику к сверхдержавам — значит опасно упрощать ситуацию. Увы, но глобальные игроки зачастую пренебрегали в последние десятилетия существованием «между ними» менее крупных народов и стран. Уже сто лет назад это было опасно — ведь именно действия балканских государств и националистических сил способствовали тому, что давние, но не обязательно фатальные споры тогдашних глобальных держав переросли в Первую мировую войну. Она не была неизбежной и включала в себя ряд неестественных союзов и конфронтаций — лучший пример тому вся история участия России в той войне на стороне Антанты и против Германии и Турции.

В последние десятилетия менее крупные игроки начали играть еще большую роль в мировой политике. Это не значит, что иерархия сил на международной арене исчезла — отнюдь, за счет структурного контроля технологий, финансов и СМИ она даже усилилась в пользу Запада. Но делить регионы и народы в стиле любимого Путиным императора Александра III более никому не позволено.

Болтон, кстати, говоря о российской сфере влияния под видом «ближнего зарубежья», не возмущается самим таким желанием. Он указывает на другое - «надо учитывать, что обо всем этом думает ближнее зарубежье. Я имею в виду, что у нас есть сфера влияния в Канаде, но мы не говорим им, что делать. Я имею в виду, что они говорят нам, что делать, больше, чем мы им, в некотором смысле. И эти страны, безусловно, бывшие члены Варшавского договора, хотели защиты от России. Это они сами вступали в НАТО. Мы не расширяли границу НАТО в сторону России. Они стучали в нашу дверь с той минуты, как Варшавский договор начал разваливаться».

Конечно, это не совсем правда, стучались скорее политики, оказавшиеся у власти в этих странах, и стучались, вероятно, по разным причинам. У народов стран, вступавших в НАТО, ничего не спрашивали, да и сама дискуссия велась в неравных для оппонентов расширения блока условиях. Но факт остается фактом, Запад смог опереться на влиятельные группы в странах бывшего Восточного блока.

Российский же истеблишмент и обслуживавшие его СМИ и эксперты тем временем продолжали рассуждать о «лимитрофах» и «ненастоящих» народах, удивляясь, как одновременно друзей России становилось все меньше и «нас все ненавидят». Но как можно убедить кого-то согласиться дружить с Москвой, если постоянно рассказывать ему, что его «не существует», что он — фальшивка, язык его — ненастоящий или навязанный врагами, да и государство - липовое? А между тем именно этим и занимались многие российские эксперты, связанные с российским правительством.

Оказавшись в западных структурах страны, которые с таким сталкивались, естественно, сразу же заняли радикально антироссийскую позицию. Было бы странно, если бы они поступили иначе. Тем более, что споры были не только о нематериальных ценностях, но и о вполне конкретных потоках огромных денег, которые Кремль решил больше не давать даже союзникам — вспомним о нефтегазовых спорах России с Беларусью. В общем, уже с начала 2000-х польский истеблишмент начал говорить о надвигающемся сговоре Москвы и Берлина и это не было паранойей. Российская нефтегазовая отрасль вышла на первые роли в определении внешней политики России и начала бесцеремонно переносить инфраструктуру транспортировки газа из стран Восточной Европы в Балтику — уводя деньги из соответствующих стран. В ментальной карте Восточной Европы, которую нарисовала себе российская сторона, был тогда лишь один серьезный партнер — Германия, остальные же - лимитрофы и «постсоветские псевдогосударства»...

Результат — налицо, он не удивляет и виновны в нем не заокеанские супостаты. А потому пока Москва не сменит своего подхода к странам Восточной Европы — не будет и диалога с Западом, поскольку эти страны Восточной Европы уже вошли в западные структуры.

Впрочем, надменность вообще никого до добра не доводит и проблемы с этим есть не только у РФ, но и у США. Американский журналист и историк Питер Бейнарт в свое время выпустил поучительную книгу о том, как великодержавная заносчивость, неспособность более скромно себя вести, критично оценивать свои действия и роль, учитывать, что «ты здесь не один» - раз за разом приводили США к катастрофам. Он назвал это «синдромом Икара» - как мы знаем, Икар в древнегреческом мифе бежал из неволи, вместе со своим отцом, смастерив крылья и прикрепив их на спине воском. Отец Икара, Дедал, понимал ограниченность своих возможностей и осмотрительно не поднимался вверх, чтобы солнце не расплавило воск. Икар же решил, что с крыльями он может воспарить до невиданных вершин — это закончилось закономерной катастрофой, солнце расплавило воск, крылья отвалились, Икар разбился. Нечто подобное случается и с великими державами, политологи описывают это менее красочными терминами вроде «необоснованные амбиции во внешней политике» (foreign policy over-reach).

У многих, вполне респектабельных американских политиков весь мир выстроен вокруг уникальности США и их противостояния с КНР, прочие же народы становятся просто массовкой, мелкими союзниками или пособниками. Весь дискурс «незаменимой нации» - об этом, как и претензии на несравненные качества американского государства и нации. Вспомним, какие скандалы случались, когда Дональд Трамп пару раз указывал на то, что и правительство США тоже предпринимает сомнительные действия, а потому не нужно объявлять оппонентов уникальным вселенским злом через выборочное прочтение современной истории. Например, в 2017 году скандал вызвали комментарии Трампа, что, «Да полно есть убийц в мире. И у нас предостаточно убийц. А что, Вы всерьез думаете, что наша страна ни в чем не повинна? Весь американский политический истеблишмент обрушились тогда на президента, посмевшего «сравнить» США с кем-то, особенно РФ.

Миф российско-западной вражды

Подводя итог, отметим, что вряд ли вообще можно говорить о некоей имманентной, прирожденной несовместимости России и Запада, да и вообще любых стран, народов, культур или цивилизаций. Россия в разных ее ипостасях участвовала в самых различных коалициях со странами Запада как полноценный игрок в большой европейской политике по меньшей мере со времен Петра I. Само прорубание «окна в Европу» вопреки воле шведов стало возможным благодаря содействию Дании и одного из крупнейших германских государств — Саксонии! Та же Германия была столетиями тесно связана с Россией и достаточно вспомнить фамилии российских завоевателей Кавказа или Азии. Два крупнейших классика западной военной мысли — Карл фон Клаузевиц и Антуан-Анри Жомини переходили из армий западных стран в российскую императорскую армию и воевали за Россию. Как тогда вообще говорить о некоем неизменном враждебном отношении?

Иными словами, Россия была частью того «старого Запада». Современный «коллективный Запад» — новое явление в мировой политике, выстроенная американскими усилиями с 1945 года конструкция, РФ де-факто сближалась с ним до начала 2010-х!

Иными словами, нынешняя вражда России и Запада далеко не столь глубока и извечна, как пытаются нам это представить пропагандисты с обеих сторон. Пока рано говорить о новом диалоге России и Запада, как рано и говорить о российско-украинских переговорах. Но, если только российско-украинская война не превратится в более крупномасштабный конфликт, то через какое-то время стороны начнут разговаривать. Это время наступит нескоро — пока все стороны (кроме украинской) могут себе позволить воевать в текущем формате еще пару-тройку лет. Тем не менее в стратегической перспективе и России, и США, и остальным странам придется договариваться — Россия и Европа вынуждены будут это сделать как соседи, ну а США нужно хотя бы оттащить Россию от альянса с Китаем. Но международный порядок, который возникнет в результате этих переговоров, будет более мирным, лишь если договоренности будут учитывать мнение не только мировых сверхдержав и блоков, но и менее крупных игроков.