Чьи заклинания окажутся сильнее? «Неудобная правда» Самита Алиева

Знаете, иногда происходят вещи, которые даже не знаешь, как и комментировать. Например, на днях директор музеев и архивов первопрестольного святого Эчмиадзина иеромонах Асогик Карапетян наслал проклятие на всех, кто осмелится ворваться на территорию Эчмиадзина — духовного центра армянской церкви. Об этом он написал на своей странице в соцсетях. Ну мощный ход, ничего не скажешь, да и противопоставить что-либо достаточно сложно. 

В ответ на это вице-спикер парламента Армении Рубен Рубинян благословил разгневанного иеромонаха: «Да будут благословенны и счастливы отец Асогик и его близкие. Пусть его близкие и все их поколения будут здоровыми и живут в мире. Да будьте вы благословенны, да будьте вы благословенны, да будьте вы благословенны!» 

Если не ошибаюсь, в Евангелии от Матфея сказано: благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас. Странная ситуация. Кто бы мог подумать, что государственное лицо окажется лучшим христианином, чем иеромонах, хотя Богу, конечно, виднее. 

И вот за что я люблю классиков, так это за то, что их работы никогда не теряют актуальности. Это на все времена и практически на любой случай, и я не о священном писании, хочу оговориться во избежание недопонимания. Я далек от критики христианства и отношусь к нему с подчеркнутым уважением, а вот священнослужители всех — подчеркиваю, всех конфессий — порой, к сожалению, дают серьезный повод для критики. И это… это я еще смягчил акценты. 

А теперь о классиках: вот первое, что пришло мне в голову, это роман Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы». Он, Михаил Евграфович, у меня вообще в сотне любимых писателей, знаете, он ведь не только критиковал существовавшие порядки, он, будучи не только писателем, но еще и чиновником достаточно высокого ранга, видел систему изнутри, мало того, очень хорошо знал человеческую породу. Так вот, «Господа Головлевы»: Порфирий Головлев боялся, что мать, Арина Петровна, в один прекрасный день возьмет и проклянет его.

Действительно, он очень боялся маменькиного проклятия, но представлял его себе совершенно иначе. В праздном его уме на этот случай целая обстановка сложилась: образа, зажженные свечи, маменька стоит среди комнаты страшная, с почерневшим лицом… и проклинает! Потом: гром, свечи потухли, завеса разодралась, тьма покрыла землю, а вверху, среди туч, виднеется разгневанный лик Иеговы, освещенный молниями. Но так как ничего подобного не случилось, то значит, что маменька просто сблажила, показалось ей что-нибудь — и больше ничего. 

Вот напомните, я как-нибудь, когда будет соответствующий повод, а повод непременно будет, обязательно расскажу вам про Карапета Овнаняна — там была совершенно замечательная история, и тоже про священнослужителя.   
   
То, что наиболее реакционная часть духовенства выступает против нынешних властей в Армении, — совершенно понятно, это абсолютно не «за всё хорошее против всего плохого», это — за деньги, влияние и еще раз за деньги. Знаете, когда Пашинян на встрече с представителями армянской общины в Швейцарии заявил, что считает проблемой вопрос непрозрачности экономической деятельности армянской церкви, мы с приятелем переглянулись и одновременно выдали: вот сейчас начнется, и… Мы оказались правы. Началось и будет продолжаться, потому что в девяти случаях из десяти правильный ответ на любой вопрос — деньги. И Пашинян, как ни крути, держится молодцом и сдаваться не собирается, он пытается ограничить как влияние диаспоры, которая, как показывает практика, приносит армянам Армении только зловредные идеи, так и влияние реакционной части духовенства. И, знаете, у Пашиняна есть что противопоставить этой реакционной части — соответствующие органы. В замечательном романе Леонида Соловьева — я вам уже рассказывал об этом прекрасном писателе — «Очарованный принц» есть роскошный эпизод. Ходжа Насреддин обманывает наглого, злого и жадного Агабека, всучив ему кувшинчик с водой и убедив, что это не просто вода, а волшебный эликсир, который, если спрыснуть им человека, немедленно превращает его в ишака. У Агабека от таких блестящих перспектив крышу сносит, он становится еще наглее и начинает быковать на кокандских стражников. А теперь — цитата: «Пустите, говорю вам! — Рыча, он вырывался, как разъярённый барс, опутанный сетью. — Прочь! Вы слышите?! Или я вас всех превращу в ишаков!»

Еще один стражник прыгнул сзади ему на спину и повис, уцепившись за шею. Обуянный гневным неистовством, Агабек выхватил из-за пояса тыквенный кувшинчик с волшебным составом.

– Лимчезу! Пуцугу! Зомнихоз! – грозно вопил он, брызгая из кувшинчика на стражников. – Каламай, дочилоза, чимоза, суф, кабахас!

– Держи его! Держи! Хватай! Вяжи! Тащи! Не пускай!.. – разноголосо отвечали стражники своими заклинаниями. Их заклинания, как и следовало ожидать, оказались неизмеримо могущественнее: через минуту Агабек был повергнут и связан по рукам и ногам». Конец цитаты. 

Мораль: заклинания правоохранительных органов очень часто оказываются неизмеримо могущественнее.