Российско-украинская война в СМИ и наяву Расклад Сергея Богдана

Украинское правительство и его союзники всячески подчеркивают достигнутые недавно успехи в отражении российского вторжения. Однако реальность выглядит крайне неоднозначно — весной украинская армия добивалась куда более значительных результатов, чем сейчас.

За две последние недели украинские войска освободили более 6 000 кв. км собственной территории, объявляет Киев, в основном на северо-востоке страны, в направлении Харьков. Практически освобождена примерно пятая часть Харьковской области — почти все, что россиянам удалось занять в этом регионе. Некоторое продвижение имело место и на юге. Тем не менее российские войска продолжают контролировать примерно 1/5 часть территории Украины.

Во славу западного оружия: Победы реальные и медиальные

Успехи последнего контрнаступления украинской армии под Харьковом стоит оценить, отстранившись от поддержки Киева или Москвы, с точки зрения того, что это значит для войны. Во-первых, что произошло? Украина выбила российские войска из нескольких районов далеко «за Харьковом», но в чем стратегическое значение этих территорий? Да, освобождать собственную землю всегда хорошо, но что касается ведения войны не все земли «одинаково полезны».

Отогнали противника от Харькова, крупнейшего после Киева города, промышленного и научного центра? Никак нет, освобождена совсем другая часть области, а угроза для Харькова не уменьшилась ни на грамм. Украинские войска вышли к границам РФ? Так они и до того были на этих границах, и, скажем, возможность обстреливать российскую территорию и засылать ДРГ у украинской армии была и до того. А может, Киев, обретя больше пространства для развертывания у российских границ, направит свои войска на территорию РФ — вполне легитимный шаг? Но и это сомнительно Украина на такое при нынешнем руководстве точно не отважится. Ведь Киев не осмеливается трогать газопровод на собственной территории между РФ и ЕС, а накануне украинский президент Зеленский пообещал, что Украина даже возобновит экспорт российского аммиака через свою территорию, если Россия отдаст украинских военнопленных! Это, собственно, все, что надо знать о готовности украинского правительства воевать за свою землю — его смелость заканчивается там, где начинаются интересы крупного бизнеса и западных стран.

Так что же это было под Харьковом? Операция стала важным, но тактическим успехом. Впрочем, в постмодернистскую эпоху материальные, даже военные реалии не столь важны. Это заметил еще известный французский философ Жан Бодрийяр во время американской военной операции против Ирака в 1991 году, так называемой «войны в Заливе». Он тогда опубликовал серию провокативных эссе под названием «Войны в Заливе не было», указав, что благодаря дискурсивной гегемонии Запада и практике западных СМИ публике была представлена картинка, которая скрыла реальную войну.

Нынешняя война ведется аналогичным образом. Словно иллюстрируя теорию Бодрийяра, уже в начале западных поставок вооружений Украине на центральном германском ТВ эксперт из ассоциированной с правительством «фабрики мысли» объясняла, что угроза ядерной войны — она главным образом в головах у людей, а не в материальной реальности, мол, просто надо избавиться от страха. В общем, стороны ведут эту войну прежде всего в медийном и политическом пространстве, а потому ценность харьковского контрнаступления состояла не в материальных достижениях, а в том, чтобы быть доказательством мощи западного оружия и важности продолжения его поставок в глазах западной публики. В Древнем Риме сказали бы более откровенно — плебса, ведь западные политики (все больше напоминая в этом своих российских коллег) все чаще не скрывают своего своеобразного отношения к гражданам и их мнению о происходящем. Ведь как недавно заявила германский министр иностранных дел Анналена Бербок на конференции в Праге, мнение немецких избирателей относительно поставок Киеву ее не колышет (увы, эти ее слова прозвучали однозначно, а не были выдуманы или хотя бы искажены «Russia Today»).

Но чтобы понять реальный масштаб харьковской операции, следует просто напомнить о настоящем стратегическом успехе украинской армии — успешной обороне Киева и последующем изгнании российских войск со всего севера Украины этой весной! Именно эта победа заставила тогда Кремль отказаться от попыток довести украинское государство до коллапса, и заставила Запад начать все более серьезные поставки оружия и иной помощи. И победу эту одержали тогда украинские войска, все еще не имевшие на своем вооружении западного вооружения.

Потому пользы от весенней победы для Запада никакой, зато харьковская операция позволяет поспекулировать вовсю, рассказав, что именно Запад и его чудодейственное оружие спасает бедных восточноевропейцев от «империи». Чудодейственность западного оружия вообще зиждется скорее на медиальном освещении со стороны подконтрольных Западу СМИ, нежели на объективных фактах. Вооруженные новейшей западной техникой силы не справились ни с талибами в Афганистане, ни с хуситами в Йемене. Так и поступление в Украину западного оружия пока не повысило эффективность действий украинской армии в последние месяцы — горькая для Запада истина.

Три путинских приоритета

Настоящим стратегическим успехом украинской армии могла и должна была стать операция на совсем другом, херсонском направлении. Стратегическим, ибо она изменила бы характер войны — не только сломав логику операций российской армии по захвату черноморского побережья Украины, но и оборвав или хотя бы поставив под угрозу сухопутный коридор из Крыма в Россию, попутно вновь нарушив водоснабжение Крыма. Операция на Херсонщине действительно готовилась, и западные СМИ даже писали о ней как о начавшейся, затем, правда, поменяв показания на то, что, мол, это была военная уловка, дабы отвлечь российские войска с харьковского направления. Промолчали эти СМИ о своей роли в этом — военной дезинформации в интересах одной из сторон, наплевав на интересы своей основной аудитории (это все та же вышеописанная «модель Бербок»).

Говорят, Путин попался на эту уловку и увел войска к Херсону. Правда, непонятно, какие войска он туда уводил. Там давно было сконцентрировано немало российских сил, и занимались этим направлением московские генералы куда серьезнее, чем харьковским. Основные приоритеты Кремля мало менялись с начала войны. Менялись лишь планы их достижения. На первом месте (с огромным отрывом) всегда оставалось южное направление — в первую очередь в связи с Крымом, который с момента аннексии в 2014 году был для Путина «чемоданом без ручки». Чтобы вывести Крым из такого состояния, Кремлю было необходимо создать сухопутный коридор между Крымом и Россией, обеспечить полуостров водой с материка, прикрыть базы Черноморского флота и т.п.

На втором месте в списке военных приоритетов для Москвы был восток Украины. Его незавидное место видно уже по тому, что через полгода после начала вторжения украинская армия продолжает обстреливать все те же донбасские города, которые обстреливала и до того, и даже делает это более успешно. Сколько бы в Москве ни говорили о своей тревоге за население Донбасса, но никакой иной функции для жителей этого региона, кроме как быть использованными как оправдание для путинского вторжения в Украину, не предусмотрено. Это видно и по тому, как с 2014 года российская сторона зачищала любую самодеятельную инициативу жителей этого мятежного украинского региона.

И только на третьем, лучше даже сказать, последнем месте для Кремля стояли северо-восток и север Украины. Захватывать районы с многочисленным украинским населением Путин не торопится. Хотя московские пропагандисты не первый год рассказывают, что «украинцев» не существует и их сконструировали большевики и прочие неприятели, на самом деле Кремль прекрасно знает, что украинцы все-таки есть в реальности, а потому связываться с миллионами украинского населения не склонен. В отношении их действует другой план — вытеснить в ЕС, оказав тем самым дополнительное давление на Запад.

Такая иерархия приоритетов объясняет и поведение московских властителей. Так, Путин заявил, что планы операций российской армии в Украине не будут корректироваться в связи с недавним контрнаступлением ВСУ под Харьковом. «Несмотря на вот эти попытки контрнаступления украинской армии, у нас наступательные операции в самом Донбассе-то не прекращаются», - сказал он и подчеркнул, что украинское контрнаступление его особо не волнует.

Верный путь в никуда

Впрочем, некоторые планы все же корректируются. Симптоматичным было выступление известного своей близостью Кремлю бизнесмена Евгения Пригожина на этой неделе перед заключенными некоего российского изолятора с призывом записываться в созданную им так называемую ЧВК «Вагнер». Это значит, что российские власти перенесли практику использования ЧВК на новый уровень. Во-первых, перейдя к использованию тюрем как пунктов вербовки в фактически вооруженные силы. Возможно, там можно найти множество головорезов, но солдат, способных выполнять сложные задачи в современной войне — точно нет.

Во-вторых, Путин ставит ЧВК и так называемые добровольческие формирования даже на переднюю линию в войсковых операциях. Даже в Ираке или Афганистане США не ставили ЧВК в боевые операции — им передавались «грязные» дела вроде охраны объектов в оккупированных странах после вторжения. Результаты «работы» добровольческих и чэвэкашных формирований всегда и везде были одинаковыми — они могут кошмарить население, но серьезных стратегических задач в войне, особенно против регулярной армии, выполнить не способны. И российская сторона, похоже, собирается прыгнуть на те же грабли, на которые наступили недавно американцы, приватизируя войну.

США выстроили в Афганистане марионеточное государство на неолиберальных подходах, «невидимой руке рынка», приватизации, аутсорсинге и пр. Это все еще как-то работало, как часто красиво работают такие крупные частные структуры и в мирной жизни – пока не начнешь разбираться или пока перед обществом не встанет серьезный вызов. Приватизированные системы здравоохранения ведь тоже красиво работали, пока коронавирус не грянул. Вот и в Афганистане, пока движение сопротивления оккупации не перегруппировалось, выстроенная Вашингтоном система выглядела просто на загляденье успешной. Пиком ее следует считать переговоры владельца одной скандальной ЧВК с множеством названий Эрика Принса о создании в Афганистане частных ВВС. Пригожин, кстати, в том же выступлении перед зеками говорит, что у него самолеты и прочая техника уже есть.

Именно история приватизации войны в Афганистане и предопределила военный разгром проамериканского правительства в Кабуле, и это стало особенно очевидно в самом конце. Накануне американского решения о выводе в Афганистане было 2 200 солдат США, но было и 16 000-18 000 сотрудников всяких субподрядных ЧВК и иных полувоенных компаний. На последних лежала, например, задача снабжения и эвакуации дальних постов и гарнизонов афганской армии по воздуху, наземного обслуживания афганских ВВС и бронетехники – с точки зрения рынка проще нанять всяческих, лучше дешевых восточноевропейских, гастарбайтеров, нежели учить афганцев. Так вот, эти военные и околовоенные компании, поставлявшие иностранное «пушечное мясо», почуяв в последние месяцы, что пахнет паленым, тут же бросили что-то делать для войск кабульского коллаборационистского режима. Последние остались без еды, патронов, да и огневой поддержки с воздуха – а иной и не было, рыночная оптимизация, зачем дублировать и пр.? В итоге кабульский режим в прошлом году рухнул даже имея еще в своем распоряжении формально серьезно превосходящие талибов силы.

В общем, Москва успешно перенимает худший по эффективности опыт Запада. Последнему еще повезло, что столкнулся он в Афганистане с мелкими бандами идейных, но слабо подготовленных и экипированных бойцов. В Украине российские войска будут иметь дело с совсем иными силами. Не только огромной армией и современной техникой, но и серьезными спецслужбами. Это показали и последние дни: только в одну лишь пятницу в Луганске были убиты генпрокурор «ЛНР» и его заместитель, а в Бердянске - замглавы пророссийской администрации этого города и его жена, возглавлявшая избирательную комиссию по проведению референдума о присоединении к России.

Хотят ли русские войны?

Вообще-то эти странные эксперименты с ЧВК, добровольческими формированиями, да и выдвинутая главой Чечни Рамзаном Кадыровым идея о «самомобилизации» регионов (ее поддержали и другие руководители российских регионов, Нижегородская область вон сформировала целый добровольческий танковый батальон имени Козьмы Минина!) подсвечивают реальность, которую на Западе, похоже, многие признавать — кое-кто с очевидно расистскими мотивами — не хотят. Но которая для Кремля болезненно себя проявляет — а именно то, что поддержка этой войны в России далеко не столь прочна.

Принято считать, что российский народ хочет войны и всячески ее поддерживает. Подкрепляется все ссылками на некие опросы, хотя смысл общественного мнения, если оно сформировано лишь в результате безальтернативной пропаганды, — ничтожен, оно рассыплется как замок из песка. Кремлю ничтожность этой «общественной поддержки» курса Путина понятна, как понятна и фиктивность опросов да выборов — ведь последний раз более-менее адекватные выборы в России были в 1991 году. И тогда россияне избрали Ельцина — выдвинувшего вовсе не воинственную программу. Ельцина, еще не расстрелявшего при поддержке Запада собственный парламенты, разграбившего с помощью Запада в 1990-е годы страну через так называемую приватизацию и положившего в 1996 году при помощи Запада начало традиции воровать выборы.

Дальнейшие события в России были лишь продолжением тех же тенденций при помощи Запада, в том числе и при Путине. Где же русский человек вообще мог высказаться в поддержку войны, если его никто и не спрашивал?

Подытоживая, можно отметить, что Киев продолжает воевать прежде всего в западных столицах и СМИ. И именно в этом свете понятны эпитеты, которыми награждается успешная, но, как мы отметили выше, не прорывная операция украинских вооруженных сил в Харьковской области. В западных либеральных СМИ, которые и определяют глобальный дискурс, любой успех украинской армии сейчас объявляется «стратегическим» и увязывается с поставками (конечно, «недостаточными») западного оружия. Это и неудивительно в ситуации, когда растут счета и падает готовность граждан западных стран поддерживать Киев, обосновать успешность избранной политики. Сюда накладывается борьба внутри западного истеблишмента, ведь кому война, а кому — прекрасная возможность подняться во власти, заработать и др. Та же глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен именно на украинской войне потеснила на политической сцене даже лидеров ключевых европейских стран и стала главным партнером для Байдена в ключевом для мировой политики кризисе в Восточной Европе. Чтобы было понятно — это именно та деятельница, с которой связывают плачевное состояние германской армии, но которая сейчас идет в первых рядах сторонников конфронтации.

Кто-то скажет, но погодите, а как же Стрелков и прочие российские имперские активисты — они ведь признают разгром под Харьковом и говорят об угрозе для РФ. Да, признают, но и в России идет политическая борьба, в которой «украинский вопрос» становится важным инструментом, и потому ведутся такие разговоры на публику. Стрелкову (точно не являющемуся неким Дон Кихотом Империи, а связанному с непоследними людьми в российском истеблишменте) и прочим шовинистическим силам жизненно важно, чтобы Кремль не останавливался, ведь в условиях деэскалации им ничего не светит. А признаки того, что обитатели Кремля склонны пойти на договорняк — присутствуют с марта, не только в виде прерванных переговоров, но и «зерновой сделки», и давления на ЕС через газовые поставки. Российское правительство выполнило свою программу-минимум и, вероятно, уже было бы не против выйти из войны, унося с собой добычу. Естественно, с таким вариантом не согласятся ни Киев, ни его союзники, ресурсов для ведения войны у всех сторон предостаточно, а потому все только начинается.