Абхазия и Цхинвальский регион: возможные сценарии Статья Владимира Цхведиани

Премьер-министр Грузии Ираклий Кобахидзе назвал «красной линией» восстановление дипломатических отношений с Россией до вывода российских войск из Абхазии и Южной Осетии.

«Для нас главное — наша принципиальная позиция и соблюдение наших красных линий. Эти красные линии связаны с вопросом деоккупации. Никакого компромисса здесь быть не может, и наша позиция не будет пересмотрена. Чётко об этом заявляю», — сказал Кобахидзе, отвечая на вопрос журналистов о возможном восстановлении дипломатических отношений с РФ, прерванных после войны 2008 года.

На том же брифинге премьер-министр рассказал, что бывший посол США в Грузии Келли Дегнан после начала российско-украинской войны «устраивала истерики» на встречах с грузинскими властями, «требуя введения санкций против РФ», но «получила твёрдый отказ». Тем самым глава правительства дал понять, что, несмотря на отсутствие дипломатических отношений с Россией, Тбилиси не намерен отказываться от экономического взаимодействия с ней.

Кобахидзе фактически ответил на заявление МИД РФ, которое утверждает, что Кремль «не видит предпосылок» для возобновления политического диалога с Грузией.

«Предпосылок для возобновления политического диалога между Россией и Грузией не существует, поскольку Тбилиси сохраняет позицию режима Саакашвили, связывая восстановление дипломатических отношений с отказом России от признания Абхазии и Южной Осетии. Это требование вредно и нереалистично для самой Грузии. Москва подчёркивает, что решение о признании государственности республик необратимо. Несмотря на это, Россия открыта к дальнейшей нормализации отношений настолько, насколько этого захочет сам Тбилиси. Мяч сейчас на стороне Грузии, которая, по нашему мнению, должна быть в этом больше всех заинтересована», — заявили в российском внешнеполитическом ведомстве.

Заявление МИД РФ вызвало настоящий «восторг» у прозападной оппозиции в Грузии. На первый взгляд это парадоксально: оппозиция публично декларирует «патриотизм» и стремление к восстановлению территориальной целостности, тогда как озвученная Москвой позиция направлена против этой цели. Однако сегодня куда сильнее её волнует рост популярности действующей власти. Если бы появилась возможность мирным путём — как и заявляет «Грузинская мечта» — вернуть Абхазию и Цхинвальский регион, рейтинг правящей партии стал бы практически недосягаемым.

Слова Кобахидзе о том, что территориальная целостность Грузии — красная линия, которую правительство не перейдёт ни при каких обстоятельствах, были ожидаемыми, в том числе и в Москве. При этом очевидно, что Россия неформально стремится выстраивать взаимовыгодные отношения с «Грузинской мечтой» без официального восстановления дипломатических отношений. Ситуация, в которой находится Москва, достаточно сложная, и она не может позволить себе пренебрегать фактическим нейтралитетом Грузии и неформальным, но продуктивным сотрудничеством с Тбилиси.

Чтобы понять, почему МИД РФ пока не готов официально поднимать вопрос об отзыве признания «независимости» оккупированных грузинских территорий — Абхазии и недавно окончательно упразднённой властями Грузии так называемой «Южной Осетии» (Цхинвальского региона), необходимо учитывать нынешний контекст, в котором находится сама Россия.

Война против Украины зашла в тупик. Несмотря на бравурные заявления российской пропаганды, быстрая победа для России оказалась недостижимой. Фактически в Москве в общих чертах поддерживают так называемый «План Трампа» по прекращению войны.

Однако осенью 2023 года Россия «включила» в свой состав Херсонскую и Запорожскую области Украины, внеся соответствующие изменения в Конституцию. Причём в самом Запорожье «референдум» не проводился — областной центр не контролировался Россией, а из Херсона российские войска вскоре отошли, и город вернулся под контроль Украины.

По последним данным, в рамках проработки «Плана Трампа» Москве удалось добиться лишь обсуждения возможной передачи ей части территорий Донецкой области, которые сегодня находятся под контролем Украины, в обмен на оккупированные Россией районы Харьковской, Сумской и Днепропетровской областей. Но не факт, что Киев согласится на подобный обмен. «Остаток» подконтрольной Украине части Донецкой области критически важен для РФ из-за разрушенного канала Северский Донец – Донбасс: без него регион фактически непригоден для жизни. Сейчас воду в оккупированном Донецке подают максимум на 1–2 часа раз в три дня, и она не доходит до верхних этажей многоэтажек.

О передаче России Херсона и Запорожья в «Плане Трампа» речи не идёт вообще. Но в случае подписания потенциального соглашения о «заморозке» войны неизбежно возникнет вопрос исключения этих регионов из Конституции РФ. Именно в этом контексте появляется тема возможного отзыва «признания» Абхазии и так называемой «Южной Осетии». Логика прозрачна: если Москва пойдёт на отказ от признания оккупированных грузинских регионов, то по аналогии сможет исключить из Конституции и Херсон с Запорожьем. А значит, к ней можно будет предъявлять куда более масштабные требования.

Однако Россия, судя по всему, пытается «выторговать максимум» на переговорах по Украине и пока категорически не готова даже обсуждать исключение Херсона и Запорожья из числа своих «конституционных территорий». Исходя из этого становится понятным, почему именно сейчас в информационном пространстве всплывает вопрос о восстановлении дипломатических отношений РФ и Грузии: жёстко отрицая такую возможность, МИД РФ фактически «повышает ставки» на переговорах по Украине. Любой намёк на готовность пересмотреть признание Абхазии и Цхинвальского региона стал бы сигналом для США, что Москва допускает отказ и от претензий на украинские территории — пусть даже формально. Но такого сигнала Россия не дала.

Означает ли это, что Грузии стоит «попрощаться» с оккупированными территориями и что без поражения РФ в украинской войне их возвращение невозможно? Заинтересованность Москвы в углублении сотрудничества с Тбилиси не позволяет делать такие выводы.

России всё более необходимо возобновление железнодорожного транзита через Абхазию, который обеспечил бы ей прямой и кратчайший доступ к проходящему через Грузию Среднему коридору — особенно на фоне строительства рядом с оккупированной Абхазией глубоководного порта Анаклия при поддержке Китая. На территории Абхазии российская сторона уже ранее проводила работы по восстановлению железнодорожной инфраструктуры. Однако позиция грузинских властей остаётся неизменной: без деоккупации и возвращения беженцев никакого транзита быть не может. В условиях потенциальной «заморозки» войны в Украине экономический прагматизм Москвы рано или поздно может взять верх.

Кроме того, неизвестно, в каком окончательном виде будет заключено мирное соглашение между Россией и Украиной. Если Кремль всё же пойдёт на официальный отказ от Херсона и Запорожья, которые он и так не контролирует, — вероятность отзыва признания «независимости» оккупированных грузинских территорий и их последующей деоккупации резко возрастёт, несмотря на сегодняшние жёсткие заявления.

Само существование сепаратистских проектов в «частично признанном» состоянии становится проблемой и для самой России, в составе которой более двух десятков национальных автономий. Война с Украиной лишь обострила ситуацию: среди погибших непропорционально велика доля выходцев из национальных республик. Уровень потерь в них значительно выше, чем в Москве или Санкт-Петербурге, что уже формирует «центробежные» настроения. Осетины, понёсшие особенно тяжёлые утраты, всё чаще пишут в соцсетях, что «заплатили и переплатили» кровью своего народа все «долги» перед Россией.

Существование сепаратистских режимов на оккупированных грузинских территориях требует от России огромных ресурсов и приносит всё больше проблем. Единственными аргументами в пользу их удержания остаются размещенные там военные базы и использование курортного потенциала Абхазии, превратившейся из-за изоляции в своеобразную «всероссийскую здравницу». Но в эпоху «войны дронов» российские базы на оккупированных территориях становятся всё более уязвимыми, а их содержание отвлекает ресурсы, необходимые Москве в других регионах.

Кроме того, всё больше россиян считают, что отдых в единой, дружественной Грузии был бы куда комфортнее и безопаснее, а инвестиции значительно лучше защищены в грузинской юрисдикции, чем в коррумпированных сепаратистских «республиках». Очевидно и другое: Кремлю всё меньше нравится, что быстро развивающийся Северный Кавказ из-за нерешенного территориального вопроса с Грузией превратился в относительный «логистический тупик». Это особенно критично на фоне стремительного развития Среднего коридора, куда Китай и государства Центральной Азии всё активнее перенаправляют свой транзит.

Владимир Цхведиани, Грузия, специально для Caliber.Az