«Трамп воспринимает Алиева, Орбана и Эрдогана как партнеров, которые держат слово» Антон Бендаржевский на Caliber.Az

Интервью Caliber.Az c венгерским аналитиком, журналистом, экспертом по постсоветскому пространству, директором исследовательского фонда «Экономус» Антоном Бендаржевским.

— В руководстве Соединенных Штатов есть четкое понимание «цивилизационного упадка» Европы. Об этом заявил премьер-министр Венгрии Виктор Орбан, который, в частности, подчеркнул, что считает новую Стратегию национальной безопасности США «важнейшим и интересным документом последних лет». Он также отметил, что «они видят упадок цивилизационного масштаба, с которым мы в Венгрии боремся уже пятнадцать лет. Наконец-то мы не боремся с ним в одиночку». Чем обусловлена поддержка Орбаном стратегии Трампа? С чем уже 15 лет борется Венгрия, и поймут ли другие европейские государства посыл Трампа?

— Проблемы, о которых Венгрия говорит уже более десяти лет и о которых сейчас начала говорить Америка, можно условно разделить на три категории: цивилизационную, экономическую и политическую.

Цивилизационная проблема — это в первую очередь вопрос миграции. Венгрия в этом плане с 2015 года идет против общего курса Европейского союза. Как известно, именно тогда произошел пик миграционного кризиса. Ответом на него со стороны Германии и ряда других стран Западной Европы стал тезис о том, что миграционную волну следует приветствовать: во-первых, по гуманитарным соображениям, а во-вторых, потому что, как утверждалось, миграция могла бы помочь решить демографические проблемы Европы — старение населения и снижение рождаемости.

Венгрия с самого начала выступила против этой стратегии. Мы не согласились с тем, что Европа должна принимать культурно и религиозно совершенно иных по отношению к европейской идентичности мигрантов, прежде всего из Северной Африки и Ближнего Востока. Тогда Будапешт подвергся яростной критике, однако спустя десять лет можно констатировать, что миграционный поток радикально изменил облик европейских городов и стран, негативно повлиял на экономику и серьезно обременил системы социальной поддержки. Миграция не решила демографических проблем, не принесла экономических выгод и существенно усугубила ситуацию с безопасностью — прежде всего в Германии, а также во Франции и Великобритании.

Поэтому Венгрия считает, что это было стратегической ошибкой, и по-прежнему выступает против такой политики. Более того, сегодня в Европе действуют санкционные механизмы против Будапешта, которые де-факто являются наказанием за отказ участвовать в системе квот по распределению нелегальных мигрантов. Страна отказалась принимать людей, которых перераспределяли, например, из Германии или Франции, и за это сегодня платит около одного миллиона евро в день. Однако суть проблемы даже не в этом, а в том, что за последние десять лет цивилизационная и культурная составляющие радикально изменили структуру европейских обществ. Венгрия изначально предупреждала об этом, и Дональд Трамп занимал схожую позицию в США. Он еще во время своего первого президентского срока выступал против нелегальной миграции, прежде всего из Мексики, и начал строительство пограничной стены. В этом плане его подход полностью совпадает с венгерским. Аналогичная позиция в свое время была и у Польши при предыдущем правительстве.

Вторая проблема — экономическая. Венгрия уже много лет говорит о том, что чрезмерно ускоренный и жесткий «зеленый переход» подрывает конкурентоспособность европейской экономики. В то время, когда такие страны, как Китай, используют дешевые энергоносители и не следуют столь строгим экологическим регуляциям, европейские предприятия оказываются в заведомо более слабой позиции. Огромное количество норм и стандартов, связанных с экологией, действительно имеют благие цели, но одновременно серьезно осложняют работу бизнеса и снижают его конкурентоспособность на мировом рынке. Венгерская позиция заключается в том, что переход к альтернативной энергетике должен быть постепенным, а не насильственным и ускоренным.

Третья проблема — политическая. Венгрия критикует Европейский союз за чрезмерную централизацию власти и идеологическое давление на государства-члены. Изначально европейский проект был экономическим, но за последние 10–15 лет он все больше превращается в политическое наднациональное образование, где ключевые решения концентрируются в Брюсселе — в Европейской комиссии и Европарламенте. С точки зрения Венгрии, главную роль в Европе должны играть суверенные государства, а не наднациональные структуры.

В новой Стратегии национальной безопасности США присутствует критика европейских политических и медийных практик, давления на страны, которые идут против доминирующей линии ЕС. Венгрия критикует эти тенденции уже более десяти лет, поэтому поддержка стратегии Трампа для Будапешта абсолютно логична.

— Виктор Орбан также подчеркнул, что «в Стратегии национальной безопасности США о Брюсселе говорится в том же тоне, в котором администрация Байдена и Брюссель говорили о нас. Что посеешь, то и пожнешь». Что именно имел в виду премьер Венгрии? Какие плоды пожинает сегодня Европа?

— Все в первую очередь сводится к тому, что европейские лидеры настолько раздражали Дональда Трампа, что он тоже решил отреагировать подобным образом в новой стратегии. Когда Трамп впервые пришел к власти, европейские лидеры относились к нему настороженно и позволяли себе осторожную критику. Однако после его поражения на выборах многие лидеры стран ЕС и руководители европейских институтов открыто демонстрировали радость по этому поводу.

Когда Трамп вновь пошел на выборы, европейские элиты — пусть и не напрямую, но через прессу и публичные сигналы — активно его критиковали и делали ставку сначала на Байдена, а затем на Камалу Харрис. Он этого не забыл. Поэтому значительная часть новой Стратегии национальной безопасности США носит не только ценностный или оборонный, но и откровенно политический характер. Это — ответ Трампа европейским элитам, которые на протяжении ряда лет его не принимали и порицали.

Венгрия указывает на параллель: Виктор Орбан и венгерское руководство долгие годы подвергаются жесткой критике, причем даже в тех случаях, когда позже выясняется, что их позиция была верной. При этом никакого признания ошибок, пересмотра подходов или смягчения риторики со стороны Брюсселя не происходит. Яркий пример — миграционная политика. В 2015 году Венгрия начала строить пограничный забор без какой-либо финансовой помощи ЕС и подверглась резкой критике. Сегодня другие страны закрывают границы, возводят заборы, вводят контроль даже внутри Шенгенской зоны и при этом получают поддержку Евросоюза, но никто не признает, что Будапешт предупреждал об этом задолго до остальных.

Разница лишь в том, что у Трампа есть реальные инструменты давления и ответа, а у Венгрии таких рычагов нет. Поэтому его действия — это своего рода политический реванш и попытка повлиять на смену европейской элиты, приведя к власти политиков, которые ему ближе идеологически.

— Кто сегодня является союзником Венгрии в ее взглядах на перестройку Европы и насколько жизнеспособной может быть такая коалиция?

— Раньше главным союзником Венгрии была Польша. Этому способствовали исторические, культурные и политические факторы, а также участие обеих стран в Вышеградской четверке. Во время правления партии «Право и справедливость» и до начала войны в Украине Варшава и Будапешт были очень близкими партнерами. Однако затем позиции по украинскому вопросу разошлись, контакты заморозились, а после прихода к власти правительства Дональда Туска отношения стали значительно холоднее.

На сегодняшний день у Венгрии нет сильного союзника внутри ЕС, который поддерживал бы ее по всем ключевым вопросам. Есть партнерства по отдельным темам, например, по энергетике, вопросам расширения Евросоюза, по отношениям с США. В некоторых переговорах Венгрия может рассчитывать на Словакию, но ее правительство придерживается иной идеологической модели и не является правоконсервативным, как венгерский «Фидес».

Есть также партии, находящиеся в оппозиции, с которыми у Венгрии хорошие отношения — например, консервативные силы в Австрии или Испании. Определенные надежды связаны и с Чехией, где с приходом Андрея Бабиша на пост премьер-министра может появиться более близкий по духу партнер. Однако на данный момент речь идет не о полноценной коалиции, а лишь о ситуативном сотрудничестве по отдельным вопросам.

— Какой вы видите роль Азербайджана и Южного Кавказа в политике Трампа? И какой должна быть новая европейская политика в этих условиях?

— В первую очередь важно отметить сдвиг во внешней политике нынешней администрации Белого дома. Для Трампа ключевое значение имеют двусторонние отношения между сильными лидерами и прагматичный реализм. Для Трампа главные критерии — экономический и стратегический потенциал, способность вести взаимовыгодный бизнес.

Именно поэтому Трампу комфортно работать с такими лидерами, как Виктор Орбан, Ильхам Алиев и Реджеп Тайип Эрдоган. Он воспринимает их как партнеров, которые держат слово и способны гарантировать безопасность американских инвестиций. В новой Стратегии национальной безопасности США прямо говорится, что Вашингтон делает ставку на двусторонние отношения, а не на многосторонние форматы и международные организации.
Южный Кавказ в данном контексте рассматривается как важный логистический хаб, Зангезурский коридор — как мост между Азией и Европой, находящийся под влиянием союзников США — Турции и Азербайджана, позволяющий обходить Россию и Иран. Это делает регион стратегически важным для Трампа.

Что касается Организации тюркских государств, здесь есть и плюсы, и минусы. С одной стороны, это многосторонний формат, который для Трампа не является приоритетным. Ему проще и эффективнее работать напрямую с отдельными государствами. С другой стороны, ОТГ выгодна Соединенным Штатам тем, что позволяет минимизировать американские ресурсы в сфере безопасности и влияния в регионе. В условиях, когда США сокращают присутствие в Европе и на Ближнем Востоке и концентрируются на противостоянии с Китаем, такая форма «аутсорсинга безопасности» через союзников оказывается вполне рациональной.