Кашмир и большая геополитическая игра Наталья Замараева на Caliber.Az

Интервью Caliber.Az с кандидатом исторических наук, старшим научным сотрудником Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН Натальей Замараевой. 

— Почему, на ваш взгляд, тлевший было индо-пакистанский конфликт недавно вспыхнул с новой силой? Как в Москве оценивают происходящее? Есть мнение, что за военными действиями стояли внешние интересанты. Вы согласны с этим?

— Прежде всего, необходимо отметить позицию Российской Федерации. Как в феврале и августе 2019 года — после военного столкновения и последующего внесения Индией поправки в свою Конституцию — Москва выступила с рядом четких заявлений. Россия призвала к соблюдению резолюций Совета Безопасности ООН, а также к выполнению Лахорской декларации 1972 года. Таким образом, РФ подтвердила недопустимость нарушения международных норм, согласно которым решение о будущем Кашмира должно быть принято его населением посредством референдума. Такая же позиция транслировалась и в ходе военного обострения между Индией и Пакистаном в апреле-мае 2025-го.

Если говорить о причинах обострения именно в 2025 году, то их несколько. Во-первых, ситуация развивалась на фоне дипломатического тупика после событий 2019 года. Торговые отношения между странами были фактически заморожены, дипломатические миссии — сокращены до минимума, введены ограничения, включая закрытие воздушного пространства. 

Отличительной особенностью нынешнего конфликта стала активная фаза с применением беспилотников, причем удары наносились в глубь территорий обеих стран, по объектам военной инфраструктуры. Например, индийская авиация атаковала три ключевых военных объекта в северной части провинции Пенджаб — это весьма глубоко на территории Пакистана.

Что касается непосредственного триггера и того, что за этим стоит, то необходимо обратить внимание на следующее: первым требованием индийской стороны было приостановление действия договора о разделе вод Инда — это произошло в 20-х числах апреля. А незадолго до этого, 11 апреля, Китай объявил о строительстве крупнейшей в мире ГЭС в южном Тибете на реке Брахмапутра, которая протекает дальше по территории Индии. И это было воспринято Дели как нарушение двусторонних соглашений о водных ресурсах. Но Китай действовал очень грамотно, не оставив формальных поводов для претензий со стороны Нью-Дели.

В ответ Индия отреагировала опосредованно через Пакистан — заявлением о приостановке договора по распределению вод Инда. Это грандиозная тема, о ней можно говорить часами. Данный договор, заключенный в 1960 году, определяет, как распределяются водные ресурсы между странами. Но за десятилетия изменились устья, береговая линия, инфраструктура устарела и требует модернизации. В период с 24 апреля по 10 мая Индия проводила технические работы по очистке одного из четырех резервуаров плотины на Инде, где осадочные породы существенно снижали объем водохранилища. Одна из плотин даже временно перекрывалась. Но важно понимать, что Индия физически не в состоянии полностью перекрыть воду — инфраструктуры для этого просто нет. Вода просто потечет в обход плотины. Но даже частичное ограничение подачи воды Пакистан воспринимает как экзистенциальную угрозу: 80% вод Инда идут на орошение сельскохозяйственных угодий, а сельское хозяйство — основной источник дохода для Пакистана.

Поэтому Национальный комитет обороны Пакистана расценил даже временное перекрытие воды как акт агрессии. Это не просто нарушение границы — это вопрос выживания страны. Поэтому реакция Исламабада имеет свой подтекст. 

— На фоне конфликта индийские компании, деятели культуры, медийные личности, представители диаспоры объявили бойкот Азербайджану и Турции, и данная кампания ширится. Отметим и то, что около двух лет Индия поставляет оружие Армении, нарушая тем самым мирный баланс на Южном Кавказе. Однако Азербайджан не предпринимал никаких действий в отношении Дели, не призывал к бойкотам и разрыву дипломатических отношений. Так в чем же суть такого поведения Нью-Дели в отношении Баку, где тут логика?

— Что касается разумности подобных шагов, у каждой стороны — своя логика. С одной стороны, это рефлексивное поведение Нью-Дели, во многом заимствованное у Евросоюза, с другой — суверенные решения правительства Индии.

Нужно учитывать, что отношения между Пакистаном и Азербайджаном формировались с начала 90-х годов. Изначально их связывали мусульманская идентичность и участие в Организации экономического сотрудничества. Первые два десятилетия отношения были скорее сдержанными, без активной фазы торговли, стороны скорее присматривались друг к другу. Сегодня важным связующим звеном между Баку и Исламабадом выступает Турция.

По данным пакистанской прессы, в частности, Don и Express Tribune, Азербайджан поставлял Пакистану военные дроны. Не берусь утверждать достоверность этих данных, но такие сообщения были. Возможно, в Индии восприняли это крайне болезненно. Кроме того, ясно, что она весьма негативно реагирует на позицию Баку, однозначно поддерживающего сторону Пакистана. 

Таким образом, исламский фактор действительно укрепляется, и Индия это воспринимает как вызов. Ответ — попытка усилить связи с немусульманскими государствами региона, в том числе и с Арменией, в частности, в поставках оружия.

Помимо этого, в феврале 2025 года Индия и США подписали соглашение, включающее блок по углублению военного сотрудничества. Это — часть курса на переход с российского вооружения на западное. Поэтому Индия активно расстается с оружием из советского прошлого. 

— Как в Москве воспринимают эти шаги? Философски или болезненно, ведь Нью-Дели заменяет своими поставками российское оружие, которым многие годы снабжалась Армения?  
 
— Любая страна, включая Россию, оценивает события сквозь призму своих национальных приоритетов. Безусловно, наблюдается определенная настороженность. При этом стоит помнить, что и Индия, и Пакистан являются стратегическими партнерами России, членами ШОС. Индия входит в БРИКС, а Пакистан подал официальную заявку на вступление.

— Насколько значимым является сотрудничество мусульманских стран — Азербайджана, Пакистана и других — в контексте геополитики Ближнего Востока?

— Несомненно, это важный тренд. В целом, сегодня в мире наблюдается укрепление мусульманского блока — экономическое, культурное, но в первую очередь военное. Однако сейчас в регионе фиксируется временная пауза, поскольку вырабатывается общая позиция по Сирии, роль Турции в регионе. Если это не вызов, то, как минимум, новый рисунок распределения позиций в регионе. Азербайджан — часть этого региона, географически и политически находится между Турцией и Ираном, двумя государствами с исторически сложными отношениями, градус отношений которых склонен меняться. Здесь также присутствует и Россия со своими глобальными интересами.  

Не стоит забывать, что Азербайджан — бывшая советская республика, расположенная на политическом перекрестке, и здесь сходятся мусульманские идентичности, геополитические амбиции и энергетические цели разных стран.